Утренняя песня городу
Такой город должен быть о-б-я-з-а-т-е-л-ь-н-о... хотя бы в мечтах!!! Нашему странному городу посвящаю.
В свои сто тридцать два я выглядел на все сто десять. Каждое утро я подходил к зеркалу, и проводил ладонью по голому черепу, как по бильярдному шару. Особь мужского пола, отражаясь, делала два-три движения губами и произносила сакраментальную фразу: «Сережечка, до чего же ты хорошенький, спасу просто нет!» Сегодня эта особь, больше похожая на согнутый и скрученный дрючок, собиралась посетить Спасо-Стрелковскую церковь и поставить свечку ныне здравствующим потомкам себя любимого. Потомки шныряли по всему свету, в Тайшетбурге появлялись редко, а из тех уголков, где были, мэмээсили с завидной регулярностью.
Я шел по улице Гагарина навстречу солнцу, радовался свежевымытому небу, молоденьким лиственичкам пообочь дороги и невероятному фантастически-оранжевому асфальту. Справа на взгорке уже была видна церковь, настоящий храм с золотыми куполами, обитель крепкого духа горожан и их же вложений. Ее построили на месте старинного шпалопропиточного завода. Рабочие вместе с инженерами и мастерами после закрытия завода года два скоблили землю на десяти гектарах, убирая следы своей легкомысленной, если не сказать преступной, деятельности.
Говорят, скоблили даже небо, но по ночам. Оставалось перейти мост, перекинутый через Бирюсу. Ей, кстати, тоже проложили новое русло, лишив напрочь способности подтоплять пойменные поселки, принарядили слюдобетонными набережными, обсадили вечнозелеными южанами. Там, где сто лет бежал несмышленыш ручеек Крутенький, сияя нефтяными пятнами и пованивая креазотом, к радости всех жителей города, чинно несла свои ледяные струи светлоокая Бирюса.
Несла мимо собора Святого Петра в Риме, мимо собора Парижской Богоматери в Париже, мимо Исаакия и Петропавловки в Питере. Жители знали, что это голографические баннеры и что на самом деле их нет, но было приятно прикоснуться к памятникам мировой культуры даже в таком виде.
Слева уступами до Грибановой горы раскинулся элитный поселок «тайшетсбургская сторублевка» имени Пахотищева. На самой горе, сразу за новым фонтаном силами "Единого фронта" был разбит пантеон бывших градоначальников. Молчаливые статуи из белого каррарского мрамора как бы скептически смотрели на зеленый уютный город и по-стариковски брюзжали: «Ну-ну, живите, а мы посмотрим!» И горожане жили, чего им?
Носились туда-сюда легкокрылые авиэтки местных авиалиний. Но в небе не было перекрестков, а потому не было и столкновений. Земные же дороги, освободившись от отечественного старья и таких же иномарок, дышали свежим асфальтом. Лишь иногда прошмыгнет старенький дрыновоз, этакая помесь садовых и парковых скамеек со сврхсовременными мыслелетами.
Город в предгорье Саян, проглотив сотню разрушенных и полусгнивших деревень, не подавился, как думалось, а, наоборот, подрос площадью и населением и расцвел. И не за счет производства гидролизного спирта (так считали в конце ХХ века), не за счет дешевого алюминия (так считали в начале третьего тысячелетия), не уголь, нефть или газ дали толчок в развитии и даже не азартные игры и развлечения.
Нет! В городе на стыке второго и третьего сроков работы ныне действующего президента произошло Событие. Оно само по себе было ничего не значащее, так пустяк. Утка для провинциальной прессы. Однако через какой-то промежуток времени оказалось, что Последствия этого События, наследуя, развивая и внедряя законы антропогенезиса, рвутся далеко за пределы интересов города.
В местной газете «Закат всех зорь» прописали Событие буквально так: «В среду вечером, в 14.20 по Нью-Сибирскому времени на площади, именуемой раньше Старобазарной, на территории нового рынка приземлился (прибазарился – прим. ред.) неопознанный летающий объект. Из него никто не вышел, не выпал, не выбрался. Внизу объекта открылся огромный люк, больше похожий на черную дыру, и всосал не только рынок с барахлом и палатками, людьми и животными, обитающими на его территории, но и, казалось, время. Казалось так потому, что ровно через пятнадцать минут кто-то, словно выплюнул первый пазл здания рынка, но двадцатилетней давности. После остальные пазлы, в той же последовательности, как возводился и обновлялся рынок, сложились в картину, которую наблюдали жители в 14.19. по Нью-Сибирскому времени. Объект исчез мгновенно».
Судьба газеты в разные годы складывалась по-разному. Когда-то она была одна – и ее читал весь город. К тому же, она была органом, и не выписывать проматерь нашей газеты считалось плохим тоном. Сегодня изданий – тысячи. И заметку в «Закате всех зорь» на первой полосе прочитали тридцать человек, из которых шесть были пенсионеры, пять – школьники, то есть им было абсолютно по барабану, кто, когда и куда сел и надолго ли. Но Последствия События начались более чем странные…
Люди стали побеждать болезни в «одну калитку». Как будто их кто научил по-новому дышать, по-другому переваривать пищу, очищать кровь. Одно за другим отступали сердечные, легочные, костные заболевания. Здоровые люди научились рожать здоровых детей, способных любить, радоваться, учиться, строить и петь. Из Алоярска и Уркитска вернулись студенты. Это были грамотные инженеры, строители, архитекторы и юристы. Впервые на всеобщее обсуждение был вынесен план Генеральной застройки города. Это был толковый план красивого и зеленого города. Нужны были средства. И странное дело, никто ни к кому не обращался, никто ни у кого не просил. Впрочем, деньги на строительство города – это совсем другая история. Только это не Клондайк или Эльдорадо. Это деньги людей города. Копейка к копеечке. Рубль к рублику. Без припрятывания, утайки и воровства. Без прикарманивания и разбазаривания, но и без глупой экономии…
По мраморным ступеням я поднимался к Храму. Оглянись, и перед твоим взором откроется вся панорама города. Прямо от набережной прямой, как стрела, Небесный проспект (бывшая улица Транспортная), здание бывшей городской библиотеки (ныне музей Науки, Литературы и Искусства). Какие вечера в молодости мы нем закатывали! Закачаешься! Читали стихи и рассказы, плакали и смеялись, падали и вновь поднимались, дружили, любили. Жили, одним словом!
- Фигня! - отрезала немолодая ,но достаточно миловидная женщина из редакции.
- Что именно? - спросил я.
- Что нашу газету читает тридцать человек.
- Так это заметку...
- А как интересно по-новому ...дышать? У Вас вот здесь..."как будто КТО научил их по-новому дышать!"
- Это просто слова! Образ, так сказать!
- Вот и плохо, что у нас у всех ...только СЛОВА...
...Прошло два года, и я понял, что редакционная критикесса была права. Фантаститические проекты и киношные лёгкие фэнтази хороши уже тем, что нет никакой возможности некоторые осуществить. И что слова - это, к великому сожалению, не дела! И что УТРЕННЯЯ ПЕСНЯ ЛЮБИМОМУ ГОРОДУ должна быть написана не словами - делами. НЕт - Делами!!!И формат этой песни должен быть другим.
Каждый наш орган чувств должен участвовать в восприятии этой песни.
УХО... должно её слышать!
ГЛАЗ... обязан песню видеть!
НОС... должен чуять весну и лето, цветы и звёзды!
ПАЛЬЦЫ рук и ног... должны осязать каждую молекулу родной Земли!
ДУША просто обязана от песни... трепетать и светиться!
И я придумал новый формат...ЭТО реальное дело! Не очень великое на фоне грандиозных российских строек, но нужное жителям микрорайона. Когда песню пишешь...лопатой и граблями, мастерком и кисточкой, ОНА (песня!)...ДРУГАЯ!
Дети жителей одного дома будут знать, что возле могут расти не только бурьян и крапива, но и чудесные неизвестные цветы.
Что на деревьях птицы совьют гнёзда и выведут птенцов. И далеко будет разноситься горьковатый запах белой сирени.
Это цветёт и благоухает САДИК ИРИНЫ, разбитый возле дома!
Всё цветёт там , где живёт любовь.
Все будут улыбаться, слушая МОЮ НОВУЮ УТРЕННЮЮ ПЕСНЮ ГОРОДУ!
Нашему городу...Тайшету!!!
