Почему Иркутск – не Нью-Йорк, или очередной булыжник в огород агломерации
Прежде чем говорить об агломерации, необходимо определиться с терминами – что же такое подразумевается под агломерацией.
Многие ее апологеты утверждают, что под агломерацией предполагается, в первую очередь, идейное объединение трех городов – Иркутска, Ангарска и Шелехова – в некое субкультурное и субэтническое пространство. Объединение в данном случае происходит достаточно условное, и оно, собственно говоря, уже имеет место, так как Ангарск и Шелехов по определению являются спутниками Иркутска - однако наличие городов-спутников еще не означает наличия агломерации.
Между тем, по информации, получаемой непосредственно "из первых рук", то есть от идеологов агломерации, в том числе из Фонда регионального развития, совершенно очевидно, что речь идет именно об объединении городов в единое муниципальное образование, то есть о слиянии экономическом и урбанистическом, а отнюдь не идейном.
Когда идеологи агломерации говорят об объединении трех городов – они говорят именно об объединении в один мегаполис. В планах такого объединения – массовая застройка вдоль трасс Иркутск-Ангарск и Иркутск-Шелехов, перенос административного центра мегаполиса в Жилкино, создание аэропорта в южной части агломерации и, как итог – увеличение численности населения города свыше миллиона человек.
При этом областные власти, продвигающие идею агломерации, прекрасно отдают себе отчет в объективных трудностях, которые уже сейчас препятствуют планам развития Иркутска. Иркутск изначально не ориентирован на значительный рост: это, в отличие от Новосибирска, Екатеринбурга или Москвы, компактный торговый город, исторически выполняющий ограниченное количество задач. У Иркутска (как и у большинства сибирских городов), имеются существенные географические ограничения в росте: расположенный на пересечении рек Ангары, Иркута, Каи и Ушаковки, он может развиваться только по долинам этих рек, и уже сейчас представляет собой в плане скорее некоего спрута, бессистемно раскинувшего свои щупальца, чем современный город. Разбросанность города и сложная орография местности уже сейчас порождают колоссальные транспортные проблемы: так, даже незначительная авария на улице Лермонтова полностью парализует движение в Свердловском районе, а десяток бестолковых маршруток, устроивших "пробку" на улице Ленина, блокируют деятельность всего финансового центра города.
В случае резкого роста размеров города (80 километров по самой длинной оси, то есть вдвое больше диаметра Москвы) транспортные проблемы вырастут в сотни раз. Естественное их решение – создание разгрузочных колец, поляр и рокад с высокой пропускной способностью, однако реализация этой надтранспортной сети влечет за собой, помимо колоссальных финансовых затрат, перестройку всей дорожной сети и реорганизацию жилых районов, что в условиях полного паралича управленческого аппарата может растянуться на столетия.
Порожденная железнодорожным гением экс-губернатора идея некоего "скоростного трамвая" является типичной аферой, не имеющей под собой никакого теоретического обоснования. Даже в случае успеха рокады скоростного трамвая "Иркутск-Ангарск" по проекту ВСЖД, она решит скорее вопрос разгрузки пригородных железнодорожных линий, чем перемещения пассажиров внутри агломерации. Строительство же подобных линий Центр-Шелехов, Центр-Радищева, Центр-Рабочее, невозможно в силу естественных географических причин.
Еще один вопрос будущей агломерации – ее население. Взяться недостающим до миллиона жителям попросту неоткуда. Иркутск – место холодное и испокон веков голодное, жить здесь неудобно и неуютно. Надеяться на то, что в новоявленный мегаполис толпами ринутся страждущие - по меньшей мере наивно.
У идеологов агломерации есть два варианта решения вопроса с иммиграцией населения: либо переезд его из северных городов в Иркутск, либо привлечение жителей Средней и Юго-Восточной Азии.
Первый вариант, с переводом обслуживания северных предприятий на вахтовый метод, приведет к резкому обострению социальной и криминальной обстановки в Иркутске: огромное количество молодежи, вырванной из привычной среды обитания, неизбежно кинется на поиск впечатлений и "освоение" новых для нее пространств. Естественным образом вырастет и уровень безработицы: какая-нибудь нянечка детского сада, вполне благополучно трудоустроенная в Усть-Илимске, в Иркутске вряд ли сможет быстро найти себе работу и, вероятнее всего, пополнит ряды низов общества.
Второй вариант грозит превратить мирный Иркутск в новую Кондопогу: пара сотен тысяч китайцев, вьетнамцев или филиппинцев легко отберет работу у коренных иркутян, нанесет удар по традиционной сибирской культуре и, в результате, породит массовую ксенофобию.
Без увеличения населения идея агломерации просто не имеет смысла: если три части мегаполиса останутся физически оторванными друг от друга, они никогда не станут едиными. Наглядный пример того можно видеть в городе Братске: несмотря на единый муниципалитет, бюджет и наименование, три основных района города в сознании братчан так и являются разделенными не только расстоянием, но и менталитетом, дифференциаций сообществ и экономикой.
Резкий рост населения влечет за собой следующую проблему – строительство жилья. И без того находящееся на грани коллапса, оно должно будет вырасти по своим масштабам в тысячи раз, к чему не готова строительная индустрия Приангарья – и, судя по тенденциям, не будет готова еще очень долго. Даже увеличение населения на уже упомянутые выше двести тысяч человек – это минимум семьдесят тысяч новых квартир (или почти тысяча стоквартирных домов), которые должны будут появиться очень быстро, буквально в течение года-двух, причем со всеми коммуникациями, дорогами, магазинами, школами, детскими садами. Таких темпов строительства не знает ни один город России.
В начале 50-х годов Иркутск уже пережил бум резкого роста, когда в него хлынули десятки тысяч строителей ГЭС. Тогда проблема жилья была решена ускоренным строительством дешевых бараков в районе нынешних поселков ГЭС, Энергетиков, Юбилейного. Социальные и экономические последствия существования этих поселков мы разгребаем по сей день...
Новые дома потребуют дополнительного пуска отопительных и энергетических мощностей: даже проектируемый запуск на полную мощность ТЭЦ-10 вопрос не решит: для обслуживания новых районов потребуется строить новую большую ТЭЦ, что резко ухудшит экологию города.
Вернемся, однако, к Нью-Йорку. Действительно, в мировом масштабе этот американский город является образцом эффективной агломерации с высокими темпами роста. Начавшись двести лет назад с грунтовой дороги с гордым названием Broadway, сейчас он объединяет под своим названием десяток городов и входит в десятку наиболее развитых населенных пунктов мира. Но... Иркутск – не Нью-Йорк. В основе благосостояния и развития Нью-Йорка – менталитет и энергия свободных людей, вооруженных независимой экономикой, отсутствием давления властей и Конституцией США. Нью-Йорк – портовый город, через который с самых первых дней его существования перекачивались колоссальные финансовые средства. Нью-Йорк находится в стране, имеющей лучшие дороги в мире и не менее двух автомобилей на семью. Ничего этого в Иркутске нет - а, главное, у населения Иркутска нет никакого стимула к превращению в агломерации.
Дело в том, что рядовому жителю Иркутска агломерация может дать только одно – приход в город относительно дешевых супермаркетов типа Ашана и Икеи. Проблем с рабочими местами, о которых так любят разглагольствовать заезжие аналитики, в Иркутске нет и не будет еще долго – напротив, постоянно ощущается жесткий дефицит рабочей силы. Нового жилья, как было показано выше, агломерация не принесет – скорее наоборот, будет дефицит недвижимости и резкий рост цен. Увеличение численности населения приведет к бытовому криминалу и нивелированию роли личности: пресловутые "крысиные бега" станут нормой для каждого жителя. Конечно, провозглашенное "развитие региона" звучит весьма привлекательно для всей "вертикали власти", и, вполне возможно, действительно принесет в регион некие федеральные средства – однако большой вопрос, какой астральный смысл от этих средств будет обычному иркутянину. До сих пор увеличение налоговых поступлений, к примеру, от беззастенчивой эксплуатации компанией "Транснефть" ресурсов региона, на положении иркутян в положительном смысле не отражались никак: цены растут, дефицит жилья увеличивается, положение в сферах медицины и образования только ухудшается. И нет никаких оснований полагать, что финансирование агломерации изменит это положение к лучшему.
Как показывает опыт молодого российского капитализма, любые значительные финансовые поступления в бюджет региона приводят к росту благосостояния представителей крупного капитала. Конечно, рядовой обыватель должен четко осознавать, кому на Руси жить хорошо и для кого все делается в этой стране, но это еще не повод голосовать обеими руками за то, чтобы жить все хуже.
Наиболее естественным путем создание агломерации был бы постепенный – естественное сращивание трех городов путем расширения строительства и коммуникаций, растянутое на десятилетия. В этом случае, возможно, три города когда-нибудь действительно превратились бы в один – однако лидеры существующего режима не любят загадывать на будущее, так как отчетливо представляют себе, что вероятность превращения из преуспевающего чиновника в банального заключенного растет с каждым прожитым днем.
Однако существенным препятствием к такому объединению является значительное различие в менталитете жителей Иркутска, Шелехова и Ангарска. Возможно, для кремлевских манипуляторов это различие не является критичным, однако население Южного Прибайкалья отлично представляет себе, что иркутянин чувствует себя в Ангарске полным чужаком – разница между Ангарском и Иркутском зачастую ощущается острее, чем между Иркутском и Москвой. При этом жители обоих городов вполне удовлетворены своим существованием и отнюдь не рвутся превратиться в жителя другого города. Даже объединение Мегета с Ангарском вызвало массовое недовольство жителей обоих муниципальных образований, принудительное же объединение Иркутска и Ангарска вызовет жесткий социальный диссонанс.
В то же время, как докладывают эксперты из администрации президента, решение по реализации агломерации принято, а, следовательно, выделены и финансовые средства на это. Что означает неизбежность каких-то телодвижений со стороны Москвы, и результат этого зависит скорее от реакции местного сообщества – бизнеса, властей и населения – на проводимые преобразования. У иркутян сейчас три выбора: сопротивляться агломерации, помогать ей или расслабиться и постараться получить максимум удовольствия.
Само собой, каждый выбирает для себя. Но перед тем, как получать удовольствие, следует четко решить, какую цену каждый готов за это заплатить. И касается это не только агломерации.
Дмитрий Таевский, БАБР.RU
Написано в порядке дискуссии с статьей Михаила Кулехова "Второго шанса может и не быть".
