Увидеть Париж и перекреститься
Имиджевый проект Путина и патриарха Кирилла, грандиозный православный центр на набережной Сены, отложен. «Винегрет а-ля рюсс» не понравился простым парижанам.
Если стоять на самом верху Эйфелевой башни лицом к Сене, то сразу внизу, чуть слева, виден неправильный квадрат бывших зданий французской метеослужбы. Он уже два года как собственность России, и Управление делами администрации президента обещает к 2016 году построить там Российский духовно-культурный православный центр. Русская православная церковь получит от государства за счет налогоплательщиков уникальный подарок ценою в сотню миллионов евро в центре Парижа.
Религиозный памятник начала ХХI века должен стать витриной «духовной» России на светском Западе, символом ее мощи и мировых амбиций. На самом деле, эта затея может стать в ряд примеров дорогостоящей показухи, сродни саммиту АТЭС и зимней Олимпиаде в субтропиках. В ней — новорусское бахвальство той части сограждан, которая, как с гордостью говорил о ней Владимир Путин, оставляет в европейских отелях, ресторанах и бутиках ежегодно 18 миллиардов евро…
Тем не менее история проекта показательна в том смысле, что пиарщики получили по рукам. Есть надежда, что российский центр на берегу Сены, строительство которого отложено не менее чем на год, хотя бы архитектурно (пусть не стилистически) впишется в парижский фасад и, может быть, избежит бесславной участи сталинского «Дома науки и культуры» в Варшаве. Ведь «создание благоприятного образа страны за рубежом» иногда оборачивается противоположным результатом. История, которая началась в 2007 году, похожа на детектив в духе шпионских романов с участием агентов КГБ. Сделка с французами не претендует на прозрачность, не лишена белых пятен, дающих почву для подозрений, догадок и журналистских расследований.
Министерство бюджета Франции много лет проводит оптимизацию недвижимости административных служб, пополняя государственную казну. Если нет функциональной необходимости держать контору в слишком дорогом районе, чиновников переводят на окраину города, а помещения продают. Так и произошло со зданиями «Метео-Франс» на набережной Бранли. Учреждение переехало в пригород, а участок в районе, где квадратный метр недвижимости стоит 12 тысяч евро, выставлен на торги. Его и купила по тендеру администрация президента РФ, предложив самую высокую цену, а также проект с благородной целью взаимного проникновения культур и взаимопонимания между народами.
Но дьявол — в деталях. Помимо большой политики речь идет об активной в последние годы кампании РПЦ, которая при поддержке государства расширяет присутствие за границей. Главное направление — взять под свой контроль (считай, под контроль российского государства) церковную недвижимость, принадлежащую другим православным общинам. Во Франции это довольно трудно, потому что по закону принадлежность храма определяет сама церковная община. Вроде бы удалось после долгой судебной тяжбы перевести в собственность России знаменитый собор в Ницце, а вот спецоперация по «возвращению» собора в Биаритце (с участием привозных «прихожан» из Испании) провалилась. В Париже у православных есть 7 церквей и еще около 20 — в окрестностях. В том числе величественный собор Александра Невского на улице Дарю, который недавно отметил 150-летие. Но он в ведении Константинопольского патриархата и к тому же давно воплощает православие «по-французски», пропитанное европейскими ценностями и далекое от государственной идентичности.
Операция «Храм» началась 3 октября 2007 года, когда после серьезных колебаний Елисейского дворца и министерства иностранных дел Франции в Париже был принят с визитом патриарх Алексий II. Как писал Nouvel Observateur, новый хозяин Елисейского дворца Николя Саркози и предстоятель РПЦ беседовали не только на экуменические и дипломатические темы, но затронули и проблемы недвижимости. Патриарх жаловался, что с новой волной русской эмиграции во Францию верующим не хватает тех немногих православных церквей, которые подчинены Московскому патриархату. Главная из них, что на улице Петрель в 15-м районе, переполнена в дни праздников. Поскольку собор Александра Невского вернуть нереально, то хорошо бы построить новый, наш. Саркози не против. Он понял, насколько важен религиозный символ для российского руководства и как с его помощью без особых затрат и усилий можно навести мосты с Москвой.
18 декабря 2009 года на Всемирном экологическом саммите в Копенгагене первые лица решали уравнение между экономическим ростом и угрозой вселенской климатической катастрофы. Дмитрий Медведев попросил личной встречи с Саркози. Главный предмет разговора — строительство храма в Париже. Уже известно об участке под Эйфелевой башней, но Франция собирается продать его Канаде под жилой комплекс для дипломатов. Посольство России в Париже делает всё, чтобы не допустить этого. Но без «тяжелой артиллерии» не обойтись. Нужно добиться хотя бы тендера.
У Саркози есть все основания пойти навстречу главе российского государства. Французский президент возлагает большие надежды на молодого российского коллегу. У него свои резоны. Наклевываются беспрецедентный контракт на поставку России авианесущих кораблей «Мистраль», участие компании «Газ-де-Франс» в консорциуме «Северного потока», согласие Москвы на новые международные санкции против Ирана…
К тому же общественность благосклонно воспримет строительство на берегу Сены собора Московского патриархата за счет государственного бюджета России, сочтя его менее опасным для республиканских ценностей, чем салафитская мечеть на том же месте на деньги Саудовской Аравии.
Когда 28 января 2010 года в 15 часов по парижскому времени комиссия министерства бюджета вскрыла конверты пяти участников тендера, предложенная Россией сумма оказалась самой большой…
Пресса отметила, что незадолго до этого министр бюджета Эрик Вёрт, личный друг Саркози, который через два года падет жертвой коррупционного скандала вокруг финансирования президентской избирательной кампании, принял у себя кремлевского управляющего делами Владимира Кожина. Почему такая привилегия, какой не удостоились ни саудовцы, ни канадцы, и о чем говорили эти двое — остается тайной…
В октябре 2010 года объявлен международный конкурс архитектурных и градостроительных решений по возведению центра. Жюри под председательством того же Кожина отобрало в первом туре десять из 109 предложенных проектов. 17 марта 2011 года подведены итоги конкурса, и победившим объявлен проект французского Общества архитекторов и девелоперов под руководством испанца Мануэля Нуньеса-Яновского и российского ООО «Арх-груп». Проект предполагал строительство на углу набережной Бранли и бульвара Рапп грандиозного собора с пятью луковицами куполов высотой до 27 метров в окружении зданий семинарии, общежития семинаристов, конференц-залов и с садом внутри. Купола возвышаются над гигантской стеклянной крышей в виде покрывала площадью 3 тысячи квадратных метров. Купола и покрывало подсвечиваются ночью, создавая феерическую картину на фоне традиционного парижского пейзажа и споря с подсветкой самой Эйфелевой башни.
В январе прошлого года российский заказчик подал в префектуру заявку на получение разрешения на строительство, работы должны были начаться минувшей осенью, и строительная компания Bouygues обещала уложиться в два года. Но случились события, которые были особенно неожиданными для российских участников…
Против выбранного проекта выступил мэр Парижа Бертран Деланоэ. Он назвал его эстетику посредственной, а архитектуру — «пародией», «показной роскошью». По его мнению, будущий храм нарушит и целостность района, и вид на Эйфелеву башню.
Этот район охраняется как исторический памятник, занесенный в перечень Всемирного наследия ЮНЕСКО. Современная архитектура на берегах Сены — большая редкость. Такие примеры, как Музей примитивного искусства и Институт арабского мира, которые все же разместились на ней, доказывают, что только наивысшие требования к облику новых зданий позволяют сформировать наследие завтрашнего дня, — уверен мэр.
Комментируя итоги конкурса, первый заместитель мэра Парижа Анн Идальго отметила, что представителей города пригласили в жюри, но не дали права влиять на решение. В коммюнике мэрии VII района сообщается, что для жителей района, увидевших проект на презентации, его архитектура стала сюрпризом. Будущий памятник вызвал сложную реакцию православных верующих и членов клира, которые хотели бы видеть классическое здание церкви. А газета Liberation назвала проект «винегретом а-ля рюсс».
Но весь этот хор сомнений, вся эта дискуссия уже не волновали российских заказчиков. Дело сделано. То, что говорит мэр Парижа, — это его личное мнение, его заявление не имеет юридической силы; решение будет принимать префектура, заверил публику пресс-секретарь Управления делами президента Виктор Хреков. Воспитанные вертикалью привыкли решать вопросы с «главным начальником». А кто такой этот мэр в государственной иерархии? Выдача разрешения — компетенция французского государства, а не города Парижа. Пускай и остается со своим мнением… Действительно, размышляют они, разве может обсуждаться проект, разработанный и запущенный на межправительственном уровне, получивший зеленый свет во всех официальных инстанциях?
И вот 20 ноября 2012 года — ушат ледяной воды. Префект Парижа и департамента Иль-де-Франс Даниель Канепа отказался подписать проект. Очевидно, французское государство все же прислушалось к аргументам парижского градоначальника и других критиков. Возможно, побоялось лавины судебных исков от домовладельцев, напуганных тем, что русский кич испортит облик престижного района и, следовательно, цену недвижимости. Какую-то роль сыграла и смена команды в Елисейском дворце и в правительстве Франции.
«По взаимному согласию сторон начата доработка проекта с тем, чтобы он полностью отвечал требованиям, связанным с его техническим осуществлением, а также гармонично вписывался в уникальный архитектурный ландшафт», — говорилось в совместном коммюнике российского ведомства и МИД Франции, опубликованном 21 ноября. В этом беспрецедентном документе — растерянность и стремление срочно предотвратить политический кризис так, чтобы всем сохранить лицо. Кремлевское управление делами отозвало заявку.
27 ноября Франсуа Олланд постарается убедить прибывшего в Париж Медведева, что в неприятной истории с проектом нет политики, что нужно спроектировать более скромный центр с храмом, вид которого был бы приемлем для глаз парижан. А разрешение от префектуры на строительство центра — лишь вопрос времени. По словам российского посла в Париже Александра Орлова, максимум через два месяца будет представлен новый проект и подан новый запрос на разрешение. «Надеюсь, что к визиту президента Олланда в Москву весной у нас уже будет разрешение, мы начнем строительство в следующем году и закончим к 2016 году».
К переделке проекта подключены новые люди, в том числе известный французский архитектор Жан-Мишель Вильмот. Для французов он более «свой», но и в Кремле его хорошо знают как победителя конкурса на проектирование «Большой Москвы». Пока рано судить, насколько ретушь поможет вписать новостройку в городское пространство. Парижская мэрия воздерживается от комментариев. Ясно лишь, что проект подорожает.
Но какое это имеет значение, когда идею храма в Париже проталкивает сам Путин. В каждый свой приезд в Париж с 2010 года он навещал место будущей стройки, демонстрируя желание ускорить процесс. В июне прошлого года на своей первой встрече с Олландом он расспрашивал французского президента о «своем» проекте…
Проект православного центра — демонстрация связки между государством и РПЦ, превратившейся в одну из опор власти. А для Путина, который видит свой третий президентский срок под знаком «вечной России», — это еще и вопрос самолюбия и престижа.
Более 100 лет назад Россия подарила Франции мост Александра III как символ союза между двумя державами, знак присутствия России в Европе. Сейчас это самый красивый мост на Сене, украшение Парижа. Он стал таковым, потому что выдержан в художественной стилистике города, сливается с его архитектурой, воплощает близость российской культуры к западноевропейской. Нынешний подарок несет совершенно иной смысл…
Александр Минеев
