Беслан: "Я уверен, что похоронил не свою дочь"

Валерий Цибиров родился в 1965 году, по образованию биолог, бизнесмен, живет в Москве. Во время грузино-абхазской войны 1992-93 гг. был в числе северокавказских добровольцев, оказывавших вооруженную помощь Абхазии.

В 1995 году баллотировался в Государственную Думу по Осетинскому одномандатному округу. Два дочери Цибирова - Тамирис и Амага - учились в школе N 1 Беслана и 1 сентября 2004 года были захвачены в заложники. Амагу удалось освободить, а Тамирис, по официальным данным, убита. Публикуя интервью в Цибировым, мы преследуем цель зафиксировать те умонастроения, которые присутствуют у родственников бесланских жертв - то есть у той группы людей, которая сегодня не может не влиять на умонастроения в Северной Осетии в целом.

ИА REGNUM: Когда вам сообщили, что ваша младшая дочь убита?

В заложниках оказались обе мои дочери. Старшую удалось обнаружить уже 3 сентября, после штурма. А 10-летнюю Тамирис я долго и безуспешно искал. Затем я сдал анализ на ДНК, и через целых 12 дней нам дали обгоревший труп. Уже здесь была странность - так много времени на анализ ДНК не требуется. Более того, один из моих знакомых получил тело дочери уже на третий день после того, как сдал анализ.

ИА REGNUM: Почему вы считаете, что тело, которое вам выдали - не вашей дочери?

Дело не только в том, что обгоревший труп был просто мало похож на мою дочь. Слишком много странных событий произошло после освобождения заложников, и они заставляют думать о том, что часть детей, освобожденных из школы, была вывезена - возможно, боевиками. А родителям дали потом "не те" трупы.

Например, житель Беслана Мамаев разговаривал со своей дочерью после освобождения, затем ее увезли - отец полагал, что в больницу. А через несколько дней выдали обгоревший труп. Кроме того, я знаю нескольких жителей Беслана, которые находили своих детей на фотографиях, вывешенных для опознания в больницах, а затем им выдавали трупы, которые невозможно было опознать.

Мы, родители, пытались фиксировать все происходящее, и, по нашим данным, получается, что в Ростов-на-Дону на генетическую экспертизу было отправлено меньше тел, чем было привезено оттуда. Вполне возможно, что "добавили" неопознанные тела, которые годами хранились в Ростове.

ИА REGNUM: Но ведь детское тело от взрослого отличить всегда можно?

Я воевал и знаю: например, при попадании термического снаряда тело становится в 2-3 раза меньше.

ИА REGNUM: Но кому могли потребоваться такие фальсификации? И главное - куда исчезли дети?

Через 2-3 дня после теракта мы - родители и родственники пропавших детей - побывали на всех блокпостах, через которые идет дорога из Северной Осетии в сторону Чечни. На блокпосту "Курп", что на границе Кабардино-Балкарии и Ингушетии, постоянно работающие там торговцы рассказали нам, что через день после теракта мимо них в сторону Чечни проехали две автомашины "Жигули" и одна "Газель", в которых находились дети - в грязной одежде и запуганные на вид.

ИА REGNUM: Допустим, участникам штурма, сумевшим вырваться, или же их пособникам удалось увезти с собой часть детей. Кому надо было это скрывать?

Я внимательно следил за действиями всех "силовиков" во Беслане. К ним не может быть претензий. Боец отряда "Вымпел" спас мою старшую дочь. Вообще мы все были восхищены действиями "Вымпела" и "Альфы", они буквально закрывали собой детей под огнем боевиков. Отлично показал себя и североосетинский ОМОН, и прибывшие на помощь бойцы из Южной Осетии. А вот к властям нашей республики, как известно, претензии были, и им могло быть выгодно скрыть правду.

ИА REGNUM: Как вообще вы оцениваете положение в Северной Осетии после Беслана?

В известной книге герой говорит об устройстве тоталитарного государства: "Я понимаю, как, но я не понимаю, зачем". Так и здесь. Уже многое известно о том, как террористы прошли в Беслан и так далее, но ужас от теракта усугублен тем, что мы не понимаем, зачем он был совершен. Поэтому республика до сих пор в состоянии остолбенения, и неизвестно, когда и как мы будем из него выходить.