Есть монетизации начало, нет монетизации конца...
Реализация Закона 122 о монетизации льгот оказалась, пожалуй, самым значительным событием в России после 1991 года по масштабам и числу вовлеченных в него людей. Монетизация началась с митингов, продолжается митингами и актами неповиновения и на всем протяжении сопровождается неадекватной реакцией властей.
Что произошло? Почему весьма разумный и грамотный закон превратился в символ народного негодования?
В основе неудач монетизации лежит два основных фактора: дисбаланс в правительстве и плохо продуманный план приближения страны к выборам 2008 года.
До 2002-2003 года в правительстве существовало достаточно устойчивое равновесие между социальным и финансово-экономическим блоками. Оба блока, в полном соответствии с законами диалектики, тянули бюджетное одеяло каждый на себя – социальный блок требовал улучшения социальной обстановке в стране за счет дополнительных финансовых затрат, финансово-экономический блок, достаточно сильно напуганный кризисом 1997 года, во время которого страна оказалась на грани банкротства и без каких-либо оборотных средств, стремился к максимальной экономии.
Несмотря на весьма жесткое взаимное противодействие, оба блока удерживали правительство и президента от каких-то резких изменений ситуации в стране. При этом вопрос о монетизации льгот обсуждался достаточно давно, так как до последнего времени льготы раздавались налево и направо без какого-либо экономического обоснования, что не могло продолжаться долго.
Необходимо отметить, что в целом ситуация с льготниками для России действительно сложная. На конец 2004 года в России зарегистрировано 13 миллионов инвалидов и 9 миллионов ветеранов труда. Это, соответственно, 9% и 6% от всего населения России. И хотя эти категории частично совпадают, тем не менее мы имеет на сегодня около 14% людей (а это – каждый седьмой), которые не просто живут на пенсии, но и получают значительные льготы. Фактически он живут за счет остального общества, поскольку деньги, которые они когда-то заработали себе "на старость" исчезли, безвозвратно истрачены государством, а все, что им по закону и по справедливости полагается, они получают из производимого сейчас все продолжающим редеть работоспособным населением.
Государство, безусловно, обязано эти льготы предоставлять – однако государство имеет право знать, сколько в конкретном денежном выражении оно отдает льготникам. В условиях, когда льготы предоставлялись без должного учета и не в денежном, а в натуральном выражении, государство не могло знать, какие суммы и на что тратятся.
Таким образом, обсуждение закона о монетизации началось в правительстве достаточно давно, однако оно не получало огласки, в первую очередь, в силу упомянутого баланса двух правительственных блоков.
Однако в 2002 году президент России поставил задачу удвоения ВВП, фактически обозначив стратегию в направлении укрепления финансово-экономического блока. Очевидно, что одновременное улучшение социальных условия населения и удвоение ВВП несовместимы. В полном соответствии с указаниями президента социальный блок начал сокращаться, а финансово-экономический, соответственно, расти – вместе со своим авторитетом и возможностями.
Кстати, нельзя не заметить, что через год президент поставил задачу борьбы с бедностью, которая в корне противоречила поставленной ранее задаче удвоения ВВП.
В результате нарастающих тенденций основной участник финансово-экономического блока – Министерство финансов – озвучил идею монетизации льгот, причем первоначальные цифры были определены по минимуму. К примеру, в первом проекте Министерства финансов категория, получающая максимальные льготы – то есть ветераны войны, – получала не более 1000 рублей в месяц в обмен на все льготы.
К тому же в первом проекте была изначально допущена стратегическая ошибка, вернее, две взаимосвязанных ошибки – разделение льготников на региональных и федеральных и неправильное причисление ряда льготников в региональным. К примеру, к региональным льготникам были отнесены жертвы политических репрессий и труженики тыла, что в корне неверно, так как репрессированные пострадали не от деятельности какого-то конкретного региона, а от геноцида, осуществляемого правительством страны. Равно как и труженики тыла работали не на конкретный регион, а на всю страну.
Совершенно очевидно, что в основе первого проекта монетизации лежало стремление финансово-экономического блока снизить нагрузку на федеральный бюджет и по максимуму переложить ее на региональные бюджета. Однако именно это стремление и привело в результате к массовым волнениям по поводу монетизации.
Время инициации закона о монетизации было выбрано исходя из сроков следующих президентских и думских выборов. Если закон принимался в 2004 году, то в 2005 году происходила "притирка" населения к новым условиям жизни, в 2006 году население привыкало к новым условиям и успокаивалось, а в 2007 году закон становился нормой и уже не вызывал каких-то ассоциаций с конкретным правительством и президентом. Таким образом, закон должен был быть принят в конце 2004 года, или не принят до 2008 года.
Однако массовое недовольство законом фактически сорвало все планы по его внедрению. Совершенно очевидно, что планируемой "притирки" не происходит и не произойдет еще долго, кроме того, к 2006 году вследствие неудачной реализации закона и еще более неудачных мер правительства по выходу из кризиса прибавятся и большие проблемы с бюджетом.
При разработке и принятии закона были также совершенно не учтены ни психологические особенности населения, ни возможные последствия подсознательного неприятия закона обывателем. Уже в первый месяц после принятия закона с полок аптек начали исчезать лекарства для льготников, которые приобретали их уже не по необходимости, а потому, что имелась соответствующая льгота. Лекарства приобретаются для знакомых, родственников либо вообще на продажу. Большое количество пенсионеров стало стремиться получить соответствующую инвалидность, что практически для каждого пенсионера не составляет большого труда в силу высокого уровня хронических заболеваний среди людей старшего возраста. Кроме того, изменение порядка оформления льготных рецептов стало требовать настолько больших затрат времени, что вышедшие после рождественских каникул на работу врачи, буквально осажденные пациентами (сработал вынужденный "отложенный спрос" на медицинские услуги), практически не имели возможности нормально выполнять свои обязанности. Вырос психологический прессинг на врачей, что за первые три месяца монетизации привело к резкому сокращению участковых врачей, которые уходили в другие области деятельности – что в свою очередь не может в дальнейшем не привести к дальнейшему осложнению социальной обстановки в стране.
В то же время процессы монетизации обнажили новые проблемы. Так, проведенная замена льготных проездных билетов показала, что только 15% льготников (по России) приобретает проездные билеты. Остальные льготники – как правило, люди малоимущие – предпочитают ходить пешком, а деньги тратить на более значимые цели. Этот момент, кстати, широко используется защитниками монетизации как показатель правильности решения о замене льгот, однако остается вне поля их зрения другой интересный факт. До начала монетизации региональные чиновники объясняли все огрехи и недостатки работы муниципального транспорта (в сравнении с частным) большим количеством льготников. Однако, после превращения львиной доли льготников в обычных пассажиров, муниципальный транспорт продолжает деградировать, что однозначно свидетельствует только о неграмотном управлении и планировании деятельности.
Перспективы монетизации сейчас, после ее неудачного старта, кажутся крайне неопределенными. Хотя правительство успокоилось и уже не акцентирует внимание на народных волнениях по поводу принятия закона, есть все основания полагать, что волнения начнутся вновь с началом садоводческого сезона, когда многомиллионная армия пенсионеров окажется без достаточных средств для ежедневных поездок на дачи. Кроме того, нарастает недовольство по поводу проблем с ЖКХ, хотя само принятие монетизации льгот по ЖКХ еще впереди. Большой вопрос, решится ли правительство в 2005 году ставить на повестку дня закон о монетизации льгот по ЖКХ, так как вероятность бунта в этом случае становится весьма реальной. Возможно, если бы не мартовский Бишкек, то правительство и решилось бы на такой шаг, но наглядная демонстрация неудовольствия взбунтовавшейся толпы не могла не произвести соответствующего впечатления даже на видавших виды российских чиновников.
Впрочем, даже если закон по монетизации льгот в ЖКХ не будет принят, проблема с ЖКХ ждет своего немедленного решения. Износ системы водо- и теплоснабжения в ряде городов приближается к 100%, а осознание населением необходимости конкретного учета собственных расходов по холодной и горячей воде активно подогревается правозащитными и оппозиционными силами. Завышение нормативов расхода тепла и воды становится настолько очевидным, что это может привести к реальному социальному взрыву. К примеру, официальная норма расхода воды на одного человека в Москве, с которой взимается плата – 250 литров в день, в то время как реальный средний расход не превышает 30-50 литров.
Повальная установка счетчиков на тепло и воду, однако, не приведет к исправлению ситуации – скорее напротив, ситуация достигнет своего апогея. Установка счетчиков не исправит ситуацию с водо- и теплоцентралями, которые необходимо менять на бюджетные средства. В случае повсеместной установки счетчиков объем денежных средств, получаемых предприятиями ЖКХ, уменьшится в 3-4 раза, что, вероятнее всего, приведет к катастрофе.
Впрочем, гораздо большие проблемы ждут всю страну в области бюджетной сферы. Монетизация дала весьма неожиданный эффект, связанный, в первую очередь, с тем, что расслабленное нефтедолларами российское правительство перестало считать деньги. Как известно, все российское экономическое благополучие сейчас стоит только на экспорте сырья, в основном нефти. Около 75% внутреннего валового продукта принадлежит к сырьевой сфере, и только 25% - к промышленной.
На сегодняшний день правительством установлена минимальная цена на нефть в 30 долларов за баррель, а барьер отсечения – 23 доллара за баррель. Все, что выше этого барьера, направляется в Стабилизационный фонд. В случае, если цена на нефть при сегодняшнем бюджетном раскладе опустится ниже 30 долларов за баррель – бюджет станет дефицитным. Исходя из высоких мировых цен на нефть, предполагалось, что благополучие продлится достаточно долго – однако на поверку оказалось все совсем не так.
Провал пенсионной реформы и увеличение числа пенсионеров привело уже в 2005 году к дефициту бюджета Пенсионного фонда в 74,5 миллиардов рублей. В 2006 году этот дефицит достигнет 300 миллиардов. Расходы на проведение монетизации льгот, как и следовало предполагать, оказались значительно выше планируемых, причем стремление правительства разовыми денежными инъекциями блокировать народные выступления еще ухудшило ситуацию. В результате при попытке спланировать трехлетний бюджет на 2006-2008 гг. Министерство финансов с удивлением обнаружило, что уже в 2006 году бюджет будет дефицитным, и этот дефицит будет нарастать геометрически.
Для простого народа это означает только одно – резкое снижение уровня жизни, задержки бюджетных зарплат, рост цен и инфляцию.
Единственным способом в условиях российской экономики снизить дефицит бюджета является увеличение цены на нефть примерно до 50-55 долларов за баррель и поднятие барьера отсечения для отчислений в Стабилизационный фонд. Однако Россия, как известно, не монополист на нефтяном рынке, и цены на нем диктует не она. Прогнозируемые на ближайшие 3-4 года мировые цены на нефть, по оценке большинства аналитиков, будут колебаться в диапазоне 35-45 долларов за баррель, что означает ощутимое падение доходной части российского бюджета.
При этом правительство не может тратить на внутренние бюджетные нужды средства Стабилизационного фонда. Во-первых, этих средств не так уж и много, во-вторых, выброс на внутренний рынок даже такого количества денежных средств приведет к невиданному скачку инфляции.
Вероятно, в этой ситуации правительству придется принимать такие непопулярные решения, как увеличение пенсионного возраста и снижение льгот, что сразу ставит страну на тонкую грань между затягиванием пояса и бунтом. Это будет, и мы должны быть к этому готовы.
А как же два любимых русских вопроса: что делать и кто виноват? И какой видится выход из создавшейся ситуации?
Выяснять, кто виноват, в условиях кризиса бессмысленно – так же бессмысленно, как выяснять, кто виноват, во время землетрясения или цунами. В такой ситуации необходимо спасаться и спасать окружающих.
А вот что касается выходов... Один выход остается всегда, если есть деньги. Он называется "Шереметьево-2". Другой выход может напоминать лягушку, барахтающуюся в крынке с молоком. Можно утонуть, а можно и изменить ситуацию. В конце концов, в условиях относительной свободы слова и широкого распространения Интернета слово даже одного человека способно изменить ситуацию – чему мы можем увидеть пример все в том же восставшем Бишкеке.
Кстати, об изменении ситуации. Подойдите к зеркалу. Посмотрите в глаза человеку, которого там видите. И спросите его – за кого он голосовал на президентских выборах 1996, 2000, 2004 годов? Кого выбирал на последних выборах в Госдуму? В чью пользу делал выбор на местных выборах? И ходил ли вообще на выборы?
