Точка опоры

Я не тешу себя надеждой перевернуть мир,
но отказываюсь жить в страхе.
В. Конецкий

Что и говорить, ситуация для инакомыслящих в России сегодня тяжелая. Она, конечно, все еще не настолько опасная, как тридцать лет назад, но, во-первых, двигается именно в этом направлении, а, во-вторых, внушает по сравнению с той, давней, гораздо меньше иллюзий. Почти все, о чем тогда даже и не мечтали, а только фантазировали, или есть, или было, но прошло, а от самого главного мы не только снова очень далеки, но и продолжаем удаляться, все больше и больше утрачивая свободу, теряя уважение и самоуважение, забывая о собственном достоинстве и о гражданских и человеческих правах. При этом режим не проявляет никаких признаков слабости, большинство сограждан активно или пассивно поддерживает власть, оппозиция слаба и разрозненна. В общем, черт его знает, с чего начать — то ли с поисков того, кто виноват, то ли с выяснения того, что делать.

Впрочем, можно начать с прояснения того, что правящая клика отнюдь не всесильна, а ее поддержка населением весьма условна. Много раз было показано, что режимы, подобные современному российскому (как, кстати, его теперь называть? Путинско-медведевский, что ли? ПМР, как непризнанное Приднестровье?), очень хрупкие и не выдерживают кризисов — ни внутренних, ни внешних. А вероятность кризиса растет. Да, кажется проблему-2008 худо-бедно они решили; Медведев — президент, но силовики в виде компенсации получат от него Газпром (вряд ли Зубков будет рядовым членом в Совете директоров), а в виде гаранта этой сделки — премьер-министра Путина. К тому же прошел слух, что Сечин может лично возглавить ФСБ. Все это, конечно, означает приближение заморозков, а не оттепели, но вовсе не обещает мира между группировками в Кремле. Да и возможностей у гаранта неформального сговора гораздо меньше, чем у гаранта Конституции.

Кроме того, власть бюрократов, структурированная и стимулированная только коррупцией, сама в себе таит нарастание рисков. Аппетиты у чиновников неизбежно растут, и в борьбе за их удовлетворение те из них, кто имеет возможность, уже сажают конкурентов в тюрьму. Пока сидят только замы. Но это пока. А чем больше рисков у бюрократов высшего ранга — тем выше вероятность заговора и попытки переворота.

Наконец, замкнутая сама на себя и лишенная механизмов стабилизации — обратной связи, социального лифта и т.п. — верхушка с неизбежностью продуцирует управленческий кризис. Приснопамятную «монетизацию льгот» успели «затушить золотым дождем», но каждый ли раз это будет удаваться?

Если же потрясение придет не изнутри, а извне по отношению к этой власти, то ее крах практически неизбежен. При нынешней, небывало благоприятной конъюнктуре она уже ничего не может сделать с инфляцией и пытается сдержать рост цен на жалкий перечень самых простых продуктов питания чисто административными мерами. Я много раз слышал, что режим рухнет тогда, когда упадут цены на углеводороды. Похоже, это необязательно — достаточно, чтобы цены на продовольствие росли стабильно быстрее, чем на нефть и газ, хотя бы несколько лет.

А как только кремлевская клика потеряет монолитность и/или большое количество свободных денег, она утратит и всякую поддержку — и тех, кто просто и искренне считает свою теперешнюю жизнь достаточно благополучной, и тем более тех, кого напрямую подкармливают, вроде «наших», ассоциаций футбольных фанов и пр. Кто-нибудь верит, что «Наши» сошьют хоть один костюм Деда Мороза за свой счет? Или своими руками — и бесплатно?

Ещё раньше охладеет к своим недавним кумирам сама чиновничья армия — уж она-то первой учует и то, что финансовые потоки иссякают, и то, что направление их изменилось. Что же касается большинства — так ведь оно, как обычно, молчаливое, и поддержка его такая же. Возражать оно не возражает, но и защищать не будет никак.

Ясно, что при любой из этих ситуаций ориентация высших и высоких чиновников только на коррупцию и вытекающая отсюда неспособность к компромиссам и негибкость не позволяют системе перегруппироваться и попытаться эволюционировать. То, что кажется силой, обернется даже не слабостью, а решающим фактором нежизнеспособности. И что тогда? Кто воспользуется ситуацией и перехватит рычаги управления на себя? И что нужно сделать для того, чтобы это оказались люди, ориентированные на принципы свободы и гуманизма?

Во-первых, им необходимо самоорганизоваться. Не в партию, не в единое движение, а в сетевую структуру, в которую будут входить и партии, и движения, и клубы, и кружки, и группы — по максимуму все люди и организации, которым важны самоуправление и возможность иметь и реализовывать свою инициативу. Сеть, следовательно, не имеет ни единого членства, ни центрального штаба, ни общей кассы, ее системообразующие признаки — схожесть базовых ценностей и расстояние в «2-3 рукопожатия» между любыми входящими в ее ячейки людьми. Взаимосвязи в сетевой структуре организованы преимущественно или даже исключительно по горизонтали — взаимодействие достигается благодаря прямому информационному обмену между группами различных сегментов сетевой деятельности в пределах одного города или региона и непосредственными коллегами и единомышленниками каждой из них в отдельности в других частях страны. Конечно, выстроить такую структуру «снизу» довольно сложно, но отнюдь не невозможно. Выстроить ее сверху в нынешней России уже не получится — чем закончилась такая попытка для «Открытой России», многие помнят.

Характерно, что преимущества структур подобного рода сочетаются с тем, что и создавать их могут только люди, внутренне ориентированные на личную свободу и индивидуальную независимость. Любые иные идеологемы, пусть даже их сторонники и не поддерживают полицейско-бюрократическое государственное устройство, все равно требуют той или иной степени «вертикализации», т.к. приверженцы национализма, державности и т.п. всегда нуждаются в вождизме и, следовательно, в едином центре принятия решений.

Во-вторых, необходимо понимать, что времени у нас на самоорганизацию или немного, или совсем мало. Дело не только в том, что кризис власти может наступить почти в любой момент. Это действительно так, но само по себе вовсе не означает, что завтра или в этом году — вполне может пройти и несколько лет, хотя вряд ли больше, скорость протекания общественно-политических процессов очень возросла. Дело, в основном, в том, что весьма вероятное «закручивание гаек» внутри страны в сочетании с сохраняющейся свободой выезда может привести к массовому оттоку наших потенциальных сторонников, особенно молодого возраста, из нашей страны. Закрытие же границ будет означать уже переход в совершенно иное состояние общества и, вероятнее всего, к тому, что для оппозиции место найдется только в подполье. Но, в свою очередь, такая попытка сама по себе может спровоцировать кризис, а к нему-то и надо подготовиться.

В-третьих, необходимо постоянно повышать градус активности на всех направлениях. Мы все видели, что не только политические акции вроде «Маршей несогласных», но и, например, действия людей против неправовой застройки, в защиту Байкала и другие правозащитные, экологические и т.п. формы активности заставляют власти реагировать, а порой и отступать. Кого запрещают вслед за НБП? — «Голос Беслана». О ком мы в связи с проблемами в армии слышим больше, чем о Минобороны? — о «Солдатских матерях». А где же синергетический эффект? А не будет его, так можем и не узнать, что прохлопали свой шанс.

В-четвертых, не надо постоянно оглядываться на уже упоминавшееся «молчаливое большинство». Оно, как всегда, или подтянется тогда, когда молчать станет совсем уж невмоготу, или поддержит тех, в ком увидит более добрую силу. Доброты у нас хватает, осталось только стать силой.

В августе-сентябре 1917 г. Ленин писал, что 10% населения России за них, 10% — против, остальные 80% не имеют значения. Я совсем не его поклонник, но 19 августа 1991 г. у Белого дома в Москве было — к вечеру — максимум несколько десятков тысяч человек. Не менее важно, что у Кремля, или где там заседал ГКЧП, не было никого.

И, наконец, в-пятых. Нельзя зацикливаться только на борьбе с режимом. Расширение пространства свободы, создание сайтов, участков, а затем и территорий, независимых от «вертикальной диктатуры», само по себе важно для всех людей, нуждающихся в самореализации. Если борьба с нынешней властью станет для нас самодовлеющим фактором и превратится в борьбу за власть, если эта самая борьба за власть станет для нас более значимой, чем идеи, за которые мы боремся, — то мы ничего не добьемся.

В сущности, то, что, на мой взгляд, следует создать, очень похоже на интернет — он ведь тоже сеть. И не случайно среди пользователей интернета в России картина общественных, социальных и политических предпочтений качественно другая, чем у остального населения. Осталось только перейти из виртуального мира в реальный — и вперед.