Туда и обратно
Если нельзя всем сиротам найти приемных родителей, то надо хотя бы дать им возможность немного пожить в нормальной семье.
В 1990 году Наталья Шагинян закончила клиническую интернатуру по психиатрии в Москве и отправилась доучиваться в Америку. Через год вернулась и пришла в американское посольство оформлять новую визу. Смотрит - там куча детей, мал мала меньше. Ей объяснили, что это сироты из российских детдомов, которых усыновляют американцы (международное усыновление тогда только-только разрешили). Наталья заинтересовалась: в Америке у нее были знакомые, мечтавшие о приемном сыне или дочке (в США нет детских домов, осиротевших детей там сразу устраивают в семьи, а желающие усыновить ребенка ждут своей очереди по многу лет).
Присутствовавшие в посольстве сотрудники американских агентств по усыновлению узнали, что Наталья - врач, и попросили ее посмотреть медицинские документы на детей: что-то им там было непонятно. Почитав бумаги на английском языке, Наталья ужаснулась: получалось, что каждый ребенок страдает от тяжелого физического недуга и плюс к этому - от какой-либо психической патологии. Между тем дети вовсе не производили впечатления инвалидов. Тут что-то было не так. Она попросила русский оригинал, стала сравнивать. По-русски написано: «Задержка психомоторного, речевого развития». Имеется в виду педагогическая и социальная запущенность: просто первые годы жизни эти дети провели в Доме ребенка, где их, возможно, исправно кормили и купали, но играть и разговаривать с ними было некому. Однако в английском переводе значилась олигофрения - тяжелая и неизлечимая патология. То есть в переводе диагноз стал несравнимо тяжелее. Была ли это просто ошибка перевода, или переводчик, зная, что в тот момент у нас разрешали отдавать зарубежным усыновителям только больных детей, счел за благо сформулировать диагноз пострашнее, так и осталось неясным. Но Наталья, будучи психиатром и психологом, с этого момента увлеклась проблемой адаптации детдомовских детей со всеми их трудностями в новой, к тому же иноязычной среде.
Свои чужие
Тяжелые диагнозы не отпугнули американских усыновителей. И множество людей с радостью принимали инвалидов на колясках - и, бывало, ставили их на ноги, сделав несколько операций; принимали малышей с тяжелым пороком сердца - и, бывало, спасали им жизнь; принимали и тех, у кого на самом деле, а не только в плохом переводе, имелись серьезные психические отклонения - и создавали идеальные условия для развития их способностей. Конечно, можно сказать, что у американцев и западных европейцев совсем другие возможности. Но дело не только в возможностях.
На Западе усыновление - общепринятая практика, к тому же добавляющая усыновителям социального престижа. Сирот усыновляют не только отчаявшиеся бездетные супруги, но и вполне благополучные семьи, уже имеющие детей.
У нас ситуация совершенно другая. Решившись на усыновление, будущие приемные родители заранее опасаются, что найдется немало желающих при всяком удобном случае напоминать их ребенку о том, что он не родной и родители-то у него «не настоящие», а настоящие-то его бросили - да нет, они, наверное, в тюрьме сидят - ну, в общем, неудивительно, что он мячом стекло разбил и нагрубил учительнице, чего и ждать от такого... Поэтому будущая приемная мать часто имитирует беременность, меняет место работы, а иногда и жительства, чтобы как можно меньше людей знали правду. Понятно, что десятилетнего таким способом не усыновишь. И старшие дети за редким исключением остаются в детдоме до окончания школы.
Меж тем из сиротских учреждений России каждый год выходят 15 тысяч выпускников. Из них 10 процентов кончают жизнь самоубийством в течение первого года после выпуска. По словам Галины Тростанецкой, начальника управления социально-педагогической поддержки и реабилитации детей Минобразования РФ, 64 тысячи юношей и девушек, выпускников детских домов, сегодня не обеспечены жильем. По закону это забота местных властей, но часто жилья либо вовсе не дают, ссылаясь на бедность региона, либо дают какие-то жуткие комнаты в ветхих домах. В богатой Москве выпускников жильем обеспечивают. Но в большом городе возникает другая проблема: вокруг вчерашнего детдомовца мигом формируется весьма сомнительное общество, которое начинает использовать не ориентирующегося во взрослой жизни подростка и его жилплощадь в своих целях. 60 процентов выпускников детских домов пополняют криминальную статистику, становясь либо жертвой, либо правонарушителем.
Вывод очевиден: дети не должны уходить из сиротских учреждений «в никуда». Пока они еще не окончили школу, всех, кто по закону подлежит усыновлению, надо постараться устроить в новую семью.
В России более 662,6 тысячи детей лишены попечения родителей. Более 130 тысяч детей ожидают очереди на устройство в семью. В прошлом году были усыновлены иностранцами - 5 777 детей, российскими семьями - 7 410 человек. Это очень мало. Самых младших ребятишек, более или менее здоровых и симпатичных, почти наверняка усыновят (большинство усыновляемых - малыши от года до трех лет). Но как помочь найти семью всем - и больным, и тем, кому семь, или десять, или двенадцать лет?
Американские дядюшки
Наталья Шагинян предложила свой ответ на этот вопрос, придумав программу «Фестиваль детского фольклора». Вот уже пятый год американский благотворительный центр «Счастливые семьи» устраивает для детей из российских детских домов двухнедельную поездку в США. В первый год ездили ребята из Саратовской области, потом из Удмуртии, из Архангельской области, из Калининграда и, наконец, в этом году - из Калмыкии. Дети шьют себе костюмы, готовят программу и две недели живут в Америке, выступая с концертами: играют на народных музыкальных инструментах, пляшут и поют. Само собой и гуляют, отдыхают, загорают. Попутно их еще и подлечивают.
Размещают детей в семьях, которые отбирают с американской тщательностью. Изучают «криминальную историю» семейства: не было ли когда конфликтов с законом. Каждую семью проверяет социальный работник. Только после того, как благонадежность будущих приемных родителей подтверждена со всех сторон, они могут стать «временной приемной семьей».
- В начале, пять лет назад, меня мучили сомнения: правильно ли мы делаем? - вспоминает Наталья. - Две недели праздника для ребенка - это, конечно, хорошо, но каково-то ему будет потом возвращаться в детдом? Однако ближе к концу ребята сами заговорили о детском доме - как будет здорово вернуться, как они всем все расскажут и подарки привезут.
Разумеется, каждый раз дети уезжают с одеждой и игрушками не только для себя, но и для всего детдома. Но главный итог «Фестивалей детского фольклора», конечно, другой: после отъезда детей многие из временных приемных семей, которые вовсе не планировали усыновлять ребенка, понимают, что уже жить не могут без того мальчика или той девочки, что у них гостили. И начинают собирать документы... Из двенадцати ребят, ездивших с концертами в прошлом году, десятеро уже усыновлены.
Но и те дети, что остаются жить в детдоме, после поездки становятся другими. Как сказала директор одного из детских домов, путешественники, вернувшись, изменили к лучшему саму атмосферу детдома.
В ходе поездок Наталья Шагинян предлагала детям ответить на вопросы психологического теста: сначала по дороге в Америку, а второй раз, на те же вопросы, - по дороге обратно. И вот, например, на вопрос: «Твой отец относился к тебе с нежностью?» одни и те же дети по дороге туда отвечали твердо: «Нет», а по дороге обратно уже отвечали: «Да». «Вряд ли кто-нибудь из них действительно помнит своих кровных родителей, - комментирует Наталья. - Но после того, как они две недели жили в семьях, где их любили и баловали, - они поверили в себя, в то, что этот мир вообще их принимает. И в их головах теперь есть положительная модель семьи, которой раньше просто неоткуда было взяться».
«Детей везут напоказ»
Нечто подобное Наталья часто слышит или читает о себе. В России ее деятельность вызывает подозрение. Несмотря на то, что центр «Счастливые семьи» - добропорядочная организация, недавно после многомесячной проверки получившая от штата Нью-Йорк лицензию на следующие пять лет своей работы. И даже на то, что сама Наталья - российская гражданка. Прямых запретов нет: она не нарушила ни одного пункта закона, и детей всегда возвращала точно в срок, несмотря на рыдания «временных приемных» родителей, просивших оставить их на все лето. Да еще с детьми каждый раз ездит для пущего присмотра либо директор детдома, либо представитель органа опеки. В общем, запрещать не было повода. Но неодобрение выражали многие, в том числе и депутаты: зачем, мол, везти детей, для них это травма, и вообще они нужны здесь, и нечего раздавать наш генофонд.
Нужны-то нужны, только кому? Тех, кто громче всех возмущается международным усыновлением, сами сироты не интересуют: не случайно они увидели в детдомовцах именно «генофонд», а не детей, оказавшихся в беде.
К счастью, законы, регламентирующие усыновления, писали другие люди. Галина Тростанецкая из Минобразования заявляет категорически: «Что тут думать? Есть дети, оставшиеся без родительского попечения. Наша задача - устроить их в семью. Желательно здесь, в России. Но поскольку своих желающих усыновить сирот у нас не хватает, ребенок имеет полное право быть усыновленным иностранными гражданами. Это государственная политика, она прописана в законах. В нашей Конституции, в Семейном кодексе, в ооновской Конвенции о правах ребенка...»
Для того, чтобы быть готовым к нормальной жизни, ребенку необходимо жить дома, с мамой. Если не всегда, то хотя бы какое-то время.
