Похитители времени

Краткие итоги первой части процесса, занявшей целый год. Прокуроры закончили предъявлять доказательства. Хищение нефти не подтвердил ни один свидетель и ни один документ.

Место действия

Хамовнический суд города Москвы. Выбран под предлогам того, что именно на территории, «подшефной» этому суду, действовала адвокатская контора «АЛМ Фельдманс», обслуживающая интересы ЮКОСа и его дочерних компаний.

Судья

Виктор Данилкин

Отклонил множество ходатайств стороны защиты и несколько ходатайств обвинения. В частности, не приобщил к материалам дела решения арбитражных судов, приписавших ЮКОСу уклонение от налогов, что опровергает нынешнее обвинение в хищении нефти. Прокурорам отказал в принципиальном споре вокруг показаний аудитора Дагласа Миллера. Генпрокуратура настаивала на признании их недействительными до того, как они были даны в американском суде.

Делал замечания всем сторонам процесса, впрочем, подсудимым и адвокатам чаще.

Прокуроры

Документы читали и свидетелей допрашивали:

Валерий Лахтин — постоянно (не раз предлагал работать в суде до ночи);
Валентина Ковалихина — реже;
Гульчехра Ибрагимова — редко;
Дмитрий Шохин — провел один допрос.

За год выявлены следующие тревожные симптомы:

— угрозы в адрес свидетелей, оказание на них давления. Так, некоторым свидетелям прокуроры объяснили в зале суда, что раскрытие информации о недавнем допросе у следователя может ему (свидетелю) дорогого стоить, и напоминали ему о подписке о неразглашении;

— использование процесса не по назначению: свидетели, как сложилось ощущение, допрашивались для сбора информации в рамках другого уголовного дела, которое еще находится в стадии предварительного следствия;

— личные выпады и оскорбления в адрес адвокатов, подсудимых, зрителей и журналистов.

За год прокурорами сделана масса открытий: например, они умудрились найти в документах подписи Карла Маркса и открыть «остров Гибралтар» в Средиземном море…

Свидетели

Из заявленных прокурорами 250 свидетелей допросили 51.

Никто из них не сказал про хищение нефти и акций. Зато все сказали, что НА СЛЕДСТВИИ ИХ НИ РАЗУ ПО ЭТОМУ ДЕЛУ НЕ ДОПРАШИВАЛИ. А допрашивали по большому — материнскому — «делу ЮКОСа» под номером 18/41-03, заведенному еще в 2003 году в обстановке особой секретности, из которого постоянно выделяются в отдельное производство уголовные дела в отношении различных сотрудников компании. В том числе выделено и то дело, которое сейчас слушается в суде.

Про предмет обвинения — хищение всей нефти — прокуроры в суде свидетелей не спрашивали, а по преимуществу втолковывали им, что тот или иной документ «доказывает хищение и легализацию». Свидетели пожимали плечами — им об этом не было известно.

Тогда тактика была изменена. О хищении нефти «забыли», а прокуроры стали расспрашивать про хищение денежных средств. Но такое обвинение Ходорковскому и Лебедеву не предъявлялось. Впрочем, свидетели и в этом случае только пожимали плечами.

УСЛОВНО ВЫСТУПИВШИХ СВИДЕТЕЛЕЙ МОЖНО РАЗДЕЛИТЬ НА СЛЕДУЮЩИЕ КАТЕГОРИИ:

I. «Раскрученные» свидетели Генпрокуратуры. Подкатегория «агрессоры»

В основном это — бывший менеджмент «Томскнефти-ВНК» и ряд «дружественных» ей компаний, лишившиеся сверхприбыли, когда ВНК отошла ЮКОСу в результате приватизации. Например, перед самым приходом ЮКОСа финансовая дирекция ВНК в лице Гурама Авалишвили создала компании фиктивные долги перед «дружественными» компаниями (их возглавлял перекупщик Евгений Рыбин). Срок погашения долгов наступал в конце 1998 года, то есть после перехода компании в руки нового собственника — ЮКОСа. Ходорковский уволил финдирекцию и расторг все договоры с «дружественными» фирмами.

Прокуратура возлагала на бизнесменов, отстраненных от рычагов управления, большие надежды и в полном составе пригласила обиженных в суд.

Так, Евгений Рыбин «знал» о хищениях следующее: «Ходорковский все, что только можно было, украл в «Томскнефти»! <…> Я сам профессиональный нефтяник <…>. Я видел, как ЮКОС похищал нефть! Я сбоку наблюдал, со стороны, как все похищалось путем договоров… Я при этом не присутствовал, но видел…»

Когда с Рыбиным начали говорить подсудимые, свидетель неожиданно опроверг обвинение о хищении ЮКОСом всей добытой им нефти: «Ну, вообще, нефть невозможно украсть, всю или ее большее количество, потому что движение нефти жестко регламентируется…»

Показания Гурама Авалишвили были идентичны показаниям Рыбина. Но свидетель про хищения нефти также ничего не знал и даже подумал, когда ему об этом сообщили подсудимые, что над ним издеваются.

II. Подкатегория «очень осторожные свидетели»

Например, Алексей Голубович, сотрудничающий с 2006 года со следствием бывший директор по стратегическому планированию и корпоративным финансам ЮКОСа, в первый день своего допроса в суде никакого криминала про Ходорковского и Лебедева не рассказал, заявив, что сделки с акциями ВНК были справедливыми. Ничего не сказал и про службу безопасности компании, которая, как ранее он заверял, ему «угрожала». И тогда прокуроры поинтересовались у него прямо при публике, не соскучился ли он по Ходорковскому. На следующий день свидетеля как подменили — он отозвал все свои прежние показания по акциям. Впрочем, про их хищение, а также про хищение нефти он все равно ничего не слышал.

III. Формально свидетели обвинения, на деле — свидетели защиты

Рядовые сотрудники ЮКОСа — специа-листы в области нефтедобычи, финансового рынка и в целом ряде других областей. Их было большинство. И показания были схожими.

Самый показательный пример — свидетель Юлия Смирнова, работавшая в налоговом управлении компании «ЮКОС-Москва». Она поставила прокуроров в тупик: «Минимизировать налоговый риск — цель любого предпринимателя. Откровенно говоря, я не совсем понимаю, при чем здесь налоговые льготы, которые получал ЮКОС?! Об этом знали все абсолютно! И Минфин, и Федеральная налоговая служба! ЭТИ СХЕМЫ ИСПОЛЬЗОВАЛИСЬ ОЧЕНЬ МНОГИМИ КОМПАНИЯМИ! И СОВЕРШЕННО БЫЛИ ЛЕГАЛЬНЫ! Вы спрашивайте тогда с государственных органов, которые допустили то, что было «запрещено» и «незаконно»! Нас же тогда никто не предупреждал! Когда мы брали эти налоговые льготы, налоговая служба, допустим, могла бы сказать: «Ребята, вы не правы!» А налоговая молчала несколько лет! И Минфин тоже молчал!»

Сергей Узорников, аудитор известной компании PwC, затем — сотрудник компаний «ЮКОС-Москва» и «ЮКОС-РМ». Занимался в ЮКОСе консолидированной и финансовой отчетностью. Во-первых, сказал, что на основании изученной отчетности ему известно: вся нефть добывающими компаниями оплачивалась, и эта оплата покрывала их затраты на производство нефти. Собственно, после этого обвинение в хищении существовать не может. Во-вторых, свидетель заявил, что деньги, вырученные от реализации нефти, тоже оставались в пределах ЮКОСа и никуда не девались.

Эдуард Ребгун, бывший конкурсный управляющий ЮКОСа. Главный расчет обвинения был на него. Но Ребгун сказал: «У меня не было данных о том, что Ходорковский и Лебедев похитили акции, которые я продавал», «у меня не было информации, что нефть была похищена. Нефть продавалась», «никакой масштабной задолженности нами замечено не было», «в ходе инвентаризации недостачи обнаружено не было».

IV. Нейтральные свидетели

Люди, выполнявшие преимущественно техническую работу в компаниях, связанных с ЮКОСом и МЕНАТЕПом. Так, весь октябрь, ноябрь и декабрь допрашивались номинальные директора, рядовые сотрудники секретарских компаний. Допросы сводились к выяснению характера и количества фирм, которые учреждались и были зарегистрированы на имя свидетелей. Про хищение акций и нефти они ничего не знали.

V. Свидетели-подследственные

Александр Ильченко, бывший сотрудник ЮКОСа и СП РТТ. Сообщил, что проходит обвиняемым по делу 18/41-03 — тому самому «материнскому» делу ЮКОСа. Таким образом, прокуроры сами представили в суд живое подтверждение того, что тайное параллельное следствие по «делу ЮКОСа» продолжается.

Илья Юров, глава инвестиционного банка «Траст», некогда обслуживавшего ЮКОС. Банкир находится под следствием (обвиняется в том, что «в составе организованной группы Ходорковского и Лебедева участвовал в легализации денежных средств, вырученных от реализации похищенной нефти»).

В обоих случаях о процессуальном статусе свидетелей прокуроры умолчали.

Скандалы, связанные со свидетелями обвинения

23 ноября 2009 года свидетельница Надежда Шек публично сообщила, что прокуратура проводит по делу Ходорковского—Лебедева тайные параллельные расследования: за два дня до прихода в суд ее допрашивала прокуратура, «мне сказали, что в отношении Ходорковского и Лебедева возбуждены несколько уголовных дел… И что меня допрашивают по другому делу… С меня взяли подписку о неразглашении сведений». Дополнительных подробностей не последовало: судья настоятельно рекомендовал свидетельнице помнить о подписке о неразглашении. Впрочем, ситуацию это не изменило — последующий ряд свидетелей также подтвердили: их допрашивали по другим делам незадолго до суда.

11 декабря 2009 года. Свидетель Даглас Роберт Миллер, в прошлом — директор многолетнего аудитора ЮКОСа — компании PricewaterhouseCoopers, категорически отказался возвращаться в Россию и участвовать в процессе, представив в распоряжение суда свою переписку со следователем российской Генпрокуратуры Михайловым, в которой следователь подробно инструктировал свидетеля по поводу выступления того в Хамовническом суде.

10 марта 2010 года — первый и последний день, когда на суде выступал представитель потерпевшего. Правда, финансовый директор «Томскнефти» Ольга Дмитриева не знала о том, что бывшая «дочка» ЮКОСа что-то от нефтяной компании потерпела. По словам Дмитриевой, прокуратура ее об этом даже не извещала. Не знала финдиректор «Томскнефти» с 8-летним стажем работы и о хищении у ее предприятий всей нефти. И прокуроры больше не рискнули вызвать «потерпевших» в суд, хотя весь год заявляли о существовании таковых и обещали их обязательно допросить.

Каждому из свидетелей Ходорковский и Лебедев задавали один и тот же вопрос: склоняли ли они, как руководители ЮКОСа, свидетелей к каким-либо противоправным действиям? Ответ «да» на этот вопрос в суде никогда не звучал. Ответ «нет» дал каждый свидетель.

Комментарий адвоката Вадима Клювганта:

- Мы целый год терпеливо ждали, когда же нам скажут – почему, кто, когда, при каких обстоятельствах, где, обнаружил, что что-то пропало. Сначала мы ждали, что обвинители это скажут в своем обвинении. Не сказали. Потом мы ждали это в тех документах, которые они нам представляли. Не дождались. Потом мы думали, что может быть кто-то из свидетелей что-нибудь будет говорить и скажет, что он видел, знает, слышал о том, что где-то что-то пропало. Никто ничего не сказал. Теперь сторона обвинения заявила суду, что у них больше нет доказательств. Мы на основании так называемых «доказательств» можем констатировать: Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву предъявлены обвинения в преступлениях, которые никогда и никем не были совершены. Не только ими. Никогда и никем! Единственное, что подтвердили эти «доказательства» - сам факт несуществующих преступлений и сфальсифицированного обвинения. Именно поэтому, опасаясь еще большего позора, прокурорско-следственная группа спрятала от суда и от защиты не только большое количество документов, которые им не выгодны, но теперь уже спрятали и так называемых «потерпевших»…