Все всё понимают

Не знаю, рассказывала ли я вам уже эту историю. Вспомнила о ней в связи с блэкаутом в Петербурге и митингом на Пушкинской.

Я летела из Москвы в Париж. Это было пару лет назад. Рядом со мной, а также за мной и передо мной сидели, как позднее выяснилось, люди из «Газпрома». Несколько так называемых топ-менеджеров, а также пара молодых людей из их же группы, вроде бы переводчики. Молодые люди вовсю ругали бизнес-класс Air France (в общем, должна признаться, заслуженно). Просто совсем мальчишки в бизнес-классе, при этом ругающие его, не стесняясь в выражениях. Вскользь заметила, что экономкласс зато вполне ничего и больше подходит молодежи по атмосфере. Сидевший рядом со мной мужчина средних лет улыбнулся и кивнул головой. Так завязалась беседа. Оказалось, что он был главный в группе. Разговорились. Он рассказал, что они из «Газпрома», что летят в Латинскую Америку и что там интересует «Газпром», в Латинской Америке. Спросил, чем занимаюсь. Тут же с вызовом сказал, что его любимая газета — МК. Был очень патриотичен, политику партии и правительства хвалил. В общем, такой правильный топ-менеджер «Газпрома». После первой бутылки (не помню, у ребят с собой было или они заказали) начал замечать некоторые отдельные недостатки на любимой родине. Еще через час оказалось, что читает не только МК, что «телевизор — ерунда» и что «вот правильно пишут»… Шло перечисление вполне либеральных экономистов и экспертов, которых обычно по телевизору не показывают. К концу полета настроение у моего соседа стало совсем упадническим. Он печально посмотрел на меня и сказал: «Если бы знали… вы даже не понимаете, что нас ждет… Ведь все эти трубы и вообще все оборудование — оно же старое! Оно паршивое. Ему полвека как минимум! Оно все начнет лопаться, и прорываться, и выключаться, и замыкать. Кто-то же должен об этом думать! А эти там...» — он посмотрел на потолок самолета и безнадежно махнул рукой.

Всякий раз, когда где-то прорывает трубу, или где-то вырубает свет, или где-то что-то заливает, задымляет или заклинивает, я вспоминаю этого топ-менеджера «Газпрома». Не потому, что он сказал что-то этакое. В конце концов, в прогнозах МЧС прямо говорится об изношенном оборудовании как об одной из существенных причин будущих техногенных катастроф. Вспоминаю, как он это говорил. Как из псевдопатриота, бездумно преданного власти, он у меня на глазах не после первой рюмки и даже не после второй, но превращался в истинного патриота, которому больно за страну.

Мы действительно в философском смысле все живем в изнасилованном Химкинском лесу и все живем в потухшем Петербурге. Количество людей, способных это осознать и признать на трезвую голову, а тем паче выйти ради этой самой страны и ее будущего на площадь, невелико. Но сколько тех, кто думает так же, как эта девочка, которая срывая голос, пытается остановить вырубку леса в Химках, или как Шевчук, который, срывая голос, защищает свой Петербург, и Химкинский лес, и, в сущности, родину. Сколько их? Уверена, гораздо больше, чем кажется. На днях совсем не революционно настроенный молодой человек, успешно работающий в бизнесе, сказал мне по поводу маразма, который устроила власть на Пушкинской площади, не дав людям спеть: «То, что в 2004-м воспринималось как проявление силы власти, сегодня воспринимается как проявление ее слабости». Это не значит, что этот молодой человек завтра пойдет на Триумфальную или на Пушкинскую, хотя вполне возможно, но это значит, что он это все понимает. Мой газпромовский попутчик тоже не революционер, к тому же топ-менеджер крупнейшей корпорации страны — и все же он все понимает, или как раз он-то все и понимает про «этих там».

Сейчас, пересказывая тот разговор в самолете, я вдруг вспомнила сцену из «Семнадцати мгновений весны» — разговор Штирлица с генералом в поезде. Генерал утром бодро попрощался со случайным попутчиком, вскинув над головой правую руку в стандартном приветствии, и пообещал, что враг будет разбит. А ночью под коньячок и салями произнес монолог, который очень советую вспомнить: «Чем больше мы имеем свобод, тем больше нам хочется СС, тайной полиции, концлагерей, всеобщего страха. Только тогда мы чувствуем себя спокойными. Не нужно отстаивать своей точки зрения на судьбы родины. Никакой ответственности. Только подними руку в честь того, кто этим занимается за тебя, только крикни: «Хайль Гитлер!» И все сразу станет понятным. Никаких волнений».

Потенциал власти заканчивается тогда, когда люди, в том числе и те, на которых вроде бы держится власть, доходят до вот такого уровня понимания сути режима. Хотя бы понимания, пусть еще не действий. Мне кажется, что потенциал нынешней российской власти исчерпан. Копая паркинг на Триумфальной и выключая микрофоны на Пушкинской, она не слышит опасной тишины в свой адрес.