Интеллект повышенной натуральности
Дурак – это тот, кто следует всеобщей и естественной стратегии поведения. Точнее – тот, кто привержен ей несколько сильнее, чем это в данный момент принято в обществе.
«Что ни делает дурак, все он делает не так». Эти строчки Маршака есть не что иное, как самая общая схема сказок и анекдотов о дураках, которыми изобилует фольклор всех народов мира. Их герои вроде бы не подпадают ни под какой психиатрический диагноз: они не бредят, не галлюцинируют, не одержимы навязчивой или сверхценной идеей, не считают себя кем-то другим, нежели они есть; не находятся во власти сексуального вожделения или иной безрассудной страсти. То, что они говорят и делают, порой вполне разумно и уместно – в какой-нибудь другой ситуации. Но только не в той, в которой они в данный момент находятся. Истории о дураках – это истории о том, сколь абсурдны могут быть наши ежедневные поступки, перенесенные в иные обстоятельства.
Когда что-то в человеке трудно объяснить, исходя из его собственной природы, на помощь приходит сравнительный и эволюционный подход: может быть, это наследие предков? Сравнительные исследования поведения, сложившиеся в прошлом веке в самостоятельную научную дисциплину – этологию, – объяснили многие загадочные и явно неадекватные (либо кажущиеся таковыми) черты человеческого поведения. Но только не феномен дурака: для описания всего многообразия поведения животных этологам ни разу не понадобились понятия, хотя бы отдаленно соответствующие словам «дурак» или «глупость».
Хотя порой кажется, что без них обойтись трудно. Например, когда речь идет о куторе – водяной землеройке, изученной самим основателем этологии, знаменитым австрийским зоологом Конрадом Лоренцем. Осваивая свой охотничий участок, эти зверьки медленно движутся по самым извилистым и непредсказуемым траекториям, тщательно обнюхивая и ощупывая усиками свой путь. Зато потом, когда маршрут изучен, землеройка проносится по нему, как локомотив – на предельной скорости и ни на сантиметр не отклоняясь от однажды проложенной колеи. Если положить на такой тропе камень, зверек несколько раз с разбегу врежется в него носом, прежде чем заметит. Еще более забавная картина получится, если убрать лежавший на тропе камень: кутора снова и снова будет пытаться запрыгнуть на несуществующий предмет.
Казалось бы, вот она – глупость в чистом виде. Но Лоренц трактует это иначе: «Биологическая полезность подобного традиционного маршрута вполне очевидна, если вспомнить, что зрение куторы очень слабо и она не в состоянии передвигаться достаточно быстро, не теряя времени на ориентацию... Было бы поверхностным заклеймить кутору как животное глупое только на том основании, что она каждодневно решает задачу перемещения в пространстве совершенно иначе, чем человек». В мире, где камни и деревья не имеют привычки гулять с места на место, подслеповатому маленькому зверьку удобнее бегать по раз и навсегда заданным маршрутам, чем всякий раз пробираться ощупью. Хотя, конечно, и без вмешательства человека подобная стратегия может сыграть злую шутку: Лоренц упоминает о куторе, которая свернула себе шею, привычно прыгнув в пруд, оказавшийся в тот день сухим.
Кутора, конечно, случай крайний, но вообще-то тяга к выработке шаблонной последовательности действий в животном мире – скорее правило, чем исключение. «Животные очень консервативны. У них какая-то идиотическая потребность жить в бесконечно повторяющемся мире, где царит раз и навсегда заведенный порядок, подчас неудобный и даже нелепый... Они ходят по одной и той же дороге, осматривают одни и те же кормные места, отдыхают в одном и том же месте, останавливаются у одних и тех же предметов», – пишет современный российский этолог Виктор Дольник. И тут же приводит объяснение этого феномена, предложенное все тем же Лоренцем: «Мозг, неспособный безошибочно разбираться в причинно-следственных связях между событиями, не должен пользоваться результатами их анализа... Лучше эти события воспринимать как единое целое, запоминать комбинации, оказавшиеся успешными или безопасными, и стремиться их повторять. Если на этой поляне вчера поймал зайца, поищи его там и сегодня. Если по дороге к норе эту ветку перепрыгнул, а под эту подлез, и все обошлось, поступай так и впредь».
Воспринимать как целое и ни в коем случае не анализировать... Вам это ничего не напоминает? Два дурака из итальянской сказки подозревают, что папа римский их разыграл, и в коробочке, которую он им вручил в качестве своего ответа, была самая обычная мышь. «А ты раньше мышь видел? – Да, на картинке. – Ну и какая она? – Маленькая, серая, четыре лапы, хвост, а сзади кошка. – А тут была маленькая, серая, четыре лапы, хвост, а никакой кошки не было. Значит, это не мышь, а ответ папы римского!». Недаром сам Дольник указывает, что среди людей такую же склонность к стереотипам и ритуализации действий демонстрируют дебилы (а также дети в возрасте двух-четырех лет).
Но позвольте! Выходит, то, что мы зовем глупостью, для животных – нормальное и в целом эффективное поведение. А дурак – не кто иной, как «естественный человек», воспетый Руссо. Именно он следует всеобщей, проверенной тысячами видов и сотнями миллионов лет стратегии поведения. В то время как мы, так называемые умные люди...
Да нет, мы тоже ей следуем. Весь корпус примет, суеверий и всякой мелкой бытовой магии (сплевывать через левое плечо, стучать по деревянному, не проходить под лестницей и т. д.) – это ведь тот же самый феномен стереотипных действий. Иногда даже известно – точно или предположительно, – как возникла та или иная примета. Например, не прикуривать третьим от одной спички: в Крымскую войну русская армия впервые столкнулась со снайперами, в том числе ночными. Времени, пока двое прикуривали, снайперу как раз хватало, чтобы прицелиться – и третий, поднеся лицо к огоньку, получал пулю. Запрет имел вполне рациональный смысл – но продолжает действовать и после того, как исчез и этот смысл, и даже память о нем. То же происхождение имеют наши повседневные ритуалы и церемонии, в том числе и словесные. Знаменитая фраза «таскать вам не перетаскать!», с которой фольклорный дурак обращается к похоронной процессии, – она ведь тоже шаблонна и стереотипна, как и все принятые в обществе приветствия. Только у нормального человека есть один шаблон для похорон, другой – для свадьбы, третий – для соседей, везущих зерно с поля, и т. д. А дурак все норовит найти такое заветное слово, чтобы всем годилось. Потому что отличать свадьбу от похорон – это уже анализ, на который дурак либо неспособен, либо не желает себя им утруждать. «Глупость – это лень ума, а лень – глупость тела», – сказал немецкий писатель-просветитель XVIII века Иоганн Зейме.
Отсюда же вытекает знаменитая доверчивость дурака: он верит всему и всем не потому, что так хорошо относится к человеческому роду, а потому, что отличить правду от вымысла без анализа невозможно. (Можно, конечно, решительно ничему не верить – но такой персонаж все равно оказывается дураком: «Фоме говорят: «наступила зима» – в трусах на прогулку выходит Фома...») Так что разыгрывать дурака как-то даже неспортивно.
Зато каждому приятно разыграть умного человека, поставив его в дурацкое положение – то есть заставив совершать действия, неуместные в данной ситуации, и тем самым превратив на несколько минут в подобие дурака. Не потому ли традиционный день розыгрышей и называется Днем дураков?
Можно сказать, что дурак – это тот, чье поведение заметно более шаблонно и стереотипно, чем у большинства членов общества. Тот, кто зашел несколько дальше в общем для всех нас нежелании думать. И мы с таким удовольствием (но и сочувствием!) смеемся над ним именно потому, что узнаем в нем свои собственные слабости.
Правду говорит обидная народная формула: дураков ищите в зеркале!
Автор - научный редактор журнала «Что нового в науке и технике»
