Поиски эликсира молодости
Зима. 1921 год. Афиши на улицах Иркутска привлекали публику всех возрастов и сословий. Это было поинтересней иных сенсаций.
Крупным текстом там можно было прочитать: "Слава корифеям медицины Иркутска! В скором времени Советская Россия по долголетию обгонит все страны мира! Доктор Щипачев сделал месяц назад опытную инъекцию своему пациенту. Это была вытяжка из половых желез морской свинки. Перемены во внешности испытуемого поразительны. Улучшились цвет кожи, самочувствие, но главное — стала исчезать седина. Спешите на лекцию, которую прочтет в аудитории университета доктор Щипачев".
Еще не закончилась Гражданская война на Дальнем Востоке, льется русская кровь на Западе. В Сибири эпидемия тифа успела скосить десятки тысяч людей. У всех на уме виды на будущий урожай хлеба, прибавка к пайку и ликвидация разрухи, а этот сумасшедший доктор бредит чуть ли не бессмертием. Говорят, получается. Каково? Что же это за чудак? Откуда он появился?
Наука о продлении жизни
Василий Герасимович Щипачев родом из Верхоленска. Потомственный сибиряк. Окончив в свое время военно-фельдшерскую школу в Иркутске, он экстерном поступил на медицинский факультет Томского университета и, пройдя курс обучения, вскоре оказался в пекле Первой мировой войны. Здесь, в армейских лазаретах, пропахших лизолом и кровью, он показал себя как способнейший хирург. И не только. Ему случилось работать по соседству с передним краем. Щипачев был ранен, получил Георгиевский крест, после выздоровления вернулся в Сибирь.
О Броуне-Секаре он, конечно, слышал еще в студенческие годы, когда зачитывались книгой Мечникова "Этюды оптимизма" и по рецептам великого ученого-биолога готовили его удивительную простоквашу на "болгарской палочке", устраняющую из кишечника гнилостные бактерии. А что касается Броуна-Секара, то на весь мир прогремел его доклад в Парижском научном обществе, прочитанный 1 июня 1889 года.
В чем же дело? После длительных экспериментов на животных Броун-Секар, семидесятилетний физиолог, продолжавший развивать идеи Клода Бернара, нашел, как ему показалось, путь, ведущий к омоложению организма. Чувствуя упадок сил, он без колебаний сделал себе шесть инъекций. Правда, это были не травы, а вытяжки из свежих семенников собак и кроликов, но действие было то же. Броун-Секар на глазах своих коллег помолодел до неузнаваемости. Если раньше он едва взбирался на лестницу, делая две или три остановки, чтобы отдышаться, то теперь взбегал по ней.
Мозг ученого снова воспламенился идеями, работоспособность всех поражала. Увы, так продолжалось недолго. После считанных месяцев подъема последовал быстрый спад, и через пять лет Броун-Секар, похожий более на высохшую мумию, чем на старика, сошел в могилу. Значит, препарат поступил с его организмом, как с организмом пьяницы или наркомана.
Об этом Броун-Секар успел еще предупредить своих коллег, но нетерпеливых исследователей уже нельзя было остановить. Пьянящим надеждам поддался и Щипачев. К этому времени австрийский хирург Штейн добился того, что его пациенты (крысы) обзаводились потомством тогда, когда им давно полагалось гнить на свалке. А Воронов — парижский "Мефистофель" — в 1919 году пересаживал мужчинам семенники человекообразных обезьян и баранов.
Щипачев принимается за опыты — сначала над крысами, а в 1921 году его пациенты — люди. Двоих он как бы экспонирует перед аудиторией, в которой так много желающих увидеть чудо, что негде упасть пуговице, не то что яблоку. Пациент, старенький фельдшер, охотно рассказывает о своем самочувствии. Он благодарно посматривает на Щипачева, едва ли подозревающего, что с завтрашнего дня его кабинет будут брать штурмом больные холециститом, полупаралитики, пожилые любители горничных и пышнотелых дам, лысые сморчки в пахнущих нафталином фраках и просто скорбные обыватели, желающие заново родиться, будь к тому хоть какие-нибудь шансы.
Грыжа дыхательного горла
Но опыты пришлось прекратить. Нужны были теоретические обоснования, а значит, и база, то есть крупная лаборатория, большой штат. И абсолютно никаких гарантий на скорый успех. Нет. Пора возвращаться на землю.
Он по-прежнему много работает как заведующий кафедрой общей хирургии на базе Иркутского военного госпиталя. Его требования известны не только сотрудникам и ассистентам, но и студентам, попавшим к нему на практику, — художественно-чуткое, безупречное обращение с тканями и органами. А главной научной проблемой для него стала отныне краевая патология. Внимание ученого сосредоточено на эндемическом зобе в Восточной Сибири. Что значит эндемический? Свойственный данной местности. А зоб?..
Грыжа дыхательного горла — так определили его в древности. Сейчас это более сложное определение: увеличение щитовидной железы, которое сопровождается аномально-пластическими, если не дегенеративными, изменениями. Существует классификация зоба, и довольно сложная. Только основных степеней насчитывается четыре. Болезнь не только уродливо по внешним проявлениям, но изнурительна в своем разнообразии патологических и психических отклонений. Здесь можно отметить и вялость мышления, и безучастность, и провалы в памяти, и отсутствия мотивировки в поступках, и недомогание в супружеской жизни, и просто идиотизм.
Прошли тысячелетия, прежде чем зобная болезнь перестала считаться неизлечимой, хотя уже Цельзус кистовидные и плотные зобы, видимо, пытался лечить едкими веществами, способными разрушить и кожу, и окружающую опухоль капсулу. Гелен во втором веке предлагал другое средство — золу морских губок. А французский врач Роланд, живший в XIII столетии, не отрицая полезных свойств морской губки, все же склонялся к тому, что зоб лучше выжигать раскаленным железом. Но вот что писал Рихтер еще через пять столетий: "Истребление всего особо сопряжено с величайшими опасностями и весьма опасным кровотечением, и по сим причинам благоразумный врач не подвергнет больного такой опасности".
Рихтера не слушали. Хотя отсутствие асептики и антисептики, а также наркотических средств грозило смертью подавляющему большинству пациентов, хирургический метод лечения продолжал практиковаться. Не помог даже запрет Французской академии, последовавший в 1850 году. Так, в Швейцарии одним только Кохером до 1897 года было сделано 1250 струмэктомий — рассечений зоба.
Эксперименты и исследования
Но вернемся к Восточной Сибири, где эндемические очаги злополучной болезни были замечены, между прочим, и Радищевым, в годы его нахождения в Илимском остроге. Во второй половине XIX века Русское географическое общество уже располагает более полными сведениями, далеко, впрочем, не исчерпывающими. Известно, что 5% жителей Лены страдают зобной болезнью. Среди 1250 человек, отмеченных симптомами, 54 кретина. Впечатляющими были сообщения Н.И.Кашина — одного из замечательных пионеров по зобоведению. В 1868 году он произвел поголовный осмотр жителей долины Ангары и среди 73 702 человек, проживающих в 270 селениях, обнаружил зобатых — 3428, умственно отсталых — 468.
Перед Щипачевым две задачи: отработать методику струмэктомии, а главное, как можно глубже вникнуть во все те факторы, которые, как по отдельности, так и в совокупности, как бы проецируют болезнь на функциях щитовидной железы, принуждая последнюю к разрушительным по своему характеру отправлениям.
В 1928 году среди красноармейцев Иркутского военного округа было выявлено 35 случаев заболевания зобом. Вспышка! Но в чем дело? Ведь до приезда в Иркутск бойцы были совершенно здоровыми. Да, нужны экспедиции для обследования больших групп населения и анализа санитарно-бытовых условий.
У Щипачева не только соратники, но и ученики и последователи. В районных центрах, в глухих селах он оперирует, берет пробы воды, интересуется почвой, продуктами питания, состоянием огородничества, промыслами. Разгадка как бы показывается, но лиц у нее много. Какое же главное? В Уровском районе население, как правило, покупает овощи в других районах. Хватает их до половины зимы. Не потому ли зоб в этой местности носит эндемический характер? Ну и что? Например, эскимосы, вовсе не знают ни квашеной капусты, ни картофеля. Они в достаточном количестве употребляют в пищу сырую рыбу, печень нерпы, мясо оленей, то есть то, что содержит витамины и йод.
Йод
Щипачев все более склоняется к мнению, что йодную теорию (в условиях Восточной Сибири) следует считать ведущей, и настаивает на том, чтобы на Усольском солевом заводе была предусмотрена сначала ручная, а затем и механическая йодизация соли. Резко снизилась заболеваемость зобом среди жителей Слюдянки — после того, как у них появилась возможность пить воду из Байкала, а не из речки. Подтверждалось и то, что беременные матери, не пренебрегающие употреблением морской капусты или просто добавкой йода к пище, рожали здоровых детей. Семьи, уезжающие из эндемических очагов, избавлялись в здоровых местностях от проклятой горловой грыжи, проходившей без каких-либо процедур. Все это была профилактика, и одна лишь она уменьшила резко заболеваемость.
И вот что интересно. Заброшенные опыты по омолаживанию и профилактике зоба, хотел того Щипачев или нет, имели общие корни. Разве не геронтология — наука о старении организма и о продлении жизни — придает сейчас в лице ее теоретиков такое важное значение именно профилактике, образу жизни, окружающей человека среде.
Сколько было рецептов и средств, не всегда безобидных, даже безнравственных и людоедских, чтобы только хотя бы продлить жизнь. Шесть снадобий составил Парацельс для длительного курса омолаживания, но сам скончался сорока восьми лет, доказав бесполезность своей затеи. Вельможи специально окружали себя девушками, дыхание которых, как считалось, продлевает жизнь. Сохранилось предание, что для папы Иннокентия VIII ежедневно закалывали трех младенцев и он выпивал их свежую кровь. Венгерская графиня Баторк принимала ванны из еще горячей крови словацких крепостных девушек.
Не правы ли геронтологи наших дней, утверждающие, что люди должны задуматься (прежде всего) не о том, как сделать жизнь более продолжительной, а о том, каким образом не позволять ей сокращаться за счет нашего невежества, неумения уважать себя и себе подобных.
Разве Щипачев не доказал, что вся его разумная деятельность и была направлена на это?.. И еще одно: как бы там ни было, а Василия Герасимовича Щипачева иркутяне должны считать своим первым врачом-геронтологом.
