Инвалидам в наше время остается надеяться только на себя
Каждый год Антон Ставров доказывает государству, что действительно нездоров. Диагноз есть, но без документов он ничего не значит. Для того, чтобы получить нужное заключение, Антону приходится на общих основаниях проходить в поликлинике всех специалистов. На то, чтобы обойти врачей, у инвалидов уходит месяц, а то и два. После чего со всеми справками они отправляются на медико-социальную экспертизу.
Ольга Давыдова, руководитель филиала №12 главного бюро МСЭ: «Они должны подтвердить расстройство здоровья. У нас существует прекрасный диагностический центр. И потом, я считаю, это нужно не только для подтверждения инвалидности, но и для того, чтобы человек знал, что у него со здоровьем: лучше стало или хуже».
По закону, эту процедуру инвалиды должны пройти обязательно. Иначе они не получат документ, в котором указана степень ограничения их трудоспособности. В соответствии с этой степенью им и начисляют пенсию. Государство считает, что весь процесс установления, подтверждения инвалидности и назначения необходимой реабилитации организован так хорошо, что инвалидов должно становиться все меньше.
Каждый день в одном бюро медико-социальную экспертизу проходят 20 человек. Всего в Иркутской области таких бюро 40. Количество инвалидов ежегодно увеличивается. А это не выгодно государству - бюджет ведь не резиновый. Часто инвалидов со 2-й группы переводят на 3-ю либо инвалидность снимают вовсе. Иногда, конечно, благодаря эффективной реабилитации, а иногда и просто, не объясняя причины. Поэтому каждому «соискателю» этого статуса приходится постоянно выкручиваться.
Антон Ставров, инвалид: «На вторичное обследование идешь как на экзамен. Не нужно одеваться дорого, ярко. О таких вещах, как сотовый телефон, вообще речи быть не может».
У маленького Вани - ДЦП. Несмотря на то, что инвалидность ему не снимут никогда, в бюро медико-социальной экспертизы Ваня с мамой появляются регулярно.
Согласно все той же строго выверенной государством схеме это необходимо для составления индивидуальной программы реабилитации, которая включает материальную и медицинскую помощь: санаторно-курортное лечение, некоторые препараты, предметы первой необходимости. Звучит солидно, но на деле не все так красиво, как написано в законе. Врачи одной из крупнейших российских больниц прямо сказали родителям Вани: «Хотите хотя бы немного поправить здоровье ребенка - копите деньги на операцию за границей». В нашей стране такой диагноз равносилен вычеркиванию из жизни. Из-за диагноза эпилепсия Самоваловым не предлагают даже лечение в санатории. Зато, правда, предлагают памперсы: от одного до трех в день.
Ольга Самовалова, мама Вани: «Последний раз мы проходили МСЭ, нам сказали, что мы можем получать памперсы. Может, это и правда. Но я пыталась, и мне сказали, что нужно обить массу порогов. Мне просто физически некогда».
Бесплатная коляска, которую выдали Ване, и та неудобная. Еще государство каждый месяц выплачивает Ване пенсию - 3000 рублей. Это максимальная выплата, установленная для ребенка-инвалида.
Ольга Самовалова, мама Вани: «Благо, я могу позволить себе такое счастье - работать. А если женщина на 3000 пенсии живет? Тогда только в петлю».
Единственное, чего государственная система помощи инвалидам не может предложить Ване Самовалову, Антону Ставрову и еще 4000 иркутских инвалидов - это уверенности в том, что его главное право - право на реабилитацию - в нашей стране кого-то еще волнует.
Больше того, родители Вани уверены: на самом деле задача государства в его отношениях с инвалидами - с самого детства приучать людей с ограниченными возможностями к мысли, что надеяться долгие годы им стоит только на себя. И только благодаря таким тренировкам многим из этих людей удается выжить.
