Кавалергарда век недолог...
Когда младенца принесли после крещения из церкви домой, отец и дед повесили над его кроваткой свои золотые сабли, дарованные им за храбрость. Этим они как бы изначально намечали путь военного служения России, по которому пойдет ребенок, и передавали ему энергетику своей боевой славы.
Когда мальчик вырос, он заслужил три свои золотые сабли. Звали мальчика Михаил Дмитриевич Скобелев.
Герой по рождению
Герой покорения Средней Азии и Русско-турецкой войны за освобождение Болгарии (1877-78 годов) Скобелев родился в сугубо военной семье, дед его был комендантом Петропавловской крепости, отец - кавалергардом, офицером свиты. Начало службы Михаила Дмитриевича Скобелева было безоблачно, он офицер лейб-гвардии Кавалергардского полка, его знает лично император, у его отца и деда могучие связи на самом верху, репутация безукоризненная. Скобелев женится на фрейлине ее императорского величества княжне Гагариной, состоит в свите императора, служба идет блестяще, перспективы самые радужные. Но что-то такое было в Михаиле Дмитриевиче Скобелеве, что не давало ему вот так просто наслаждаться жизнью в блеске светского Петербурга. Он бросает все, в том числе и молодую жену, и уезжает в Среднюю Азию, в пески, кровь и грязь колониальной войны. Он выбрал свою дорогу. Видимо, прав великий О`Генри, который писал, что дело не в дорогах, которые выбирает человек, а в том, что сидит в нем самом и заставляет выбирать дорогу...
Именно там, в Средней Азии, родилась всероссийская слава Скобелева. Именно там прозвали его враги Ак-пашой, Белым Генералом. Будучи человеком суеверным, Михаил Дмитриевич почему-то уверовал, что в белой одежде он не будет ни убит, ни ранен, и поэтому в бой он всегда шел в белом мундире и на белом коне. Это вообще впечатляло и врагов, и своих, когда в тучах красной пыли появлялся белый всадник, а за ним бешено шла в штыки несокрушимая русская пехота... Неизменно победитель всегда превосходящих сил противника, покоритель Ферганы, Намангана, Коканда, Ходжента, всего и не перечислишь. Кстати, вера в белые одежды оправдалась: были контузии и лихорадки, но ни пуля, ни сабля не тронули Ак-пашу.
Ак-паша
В общем, все шло хорошо и даже прекрасно. В 32 года – генерал, карьера практически сделана, на виду у императора, казалось бы, чего еще желать? Но что-то внутри Скобелева снова и снова толкает его на однажды избранную боевую дорогу... Весной 1877 года началась Русско-турецкая война, та самая, которая привела к освобождению Болгарии. Скобелев просится на фронт, но все вакансии заняты, и ему снова приходится просить самого императора, который и отпускает Скобелева в армию. Но без должности, а в качестве генерала при штабе действующей армии. Причем в этом самом штабе никто особенно не рвется подыскать для Михаила Дмитриевича место сообразно его званию. Потому как популярность популярностью и личное благоволение императора личным благоволением, но побочным результатом успеха и быстрого карьерного взлета всегда является зависть. Многие большие генералы, особенно из нефронтовых, считали Скобелева выскочкой, баловнем фортуны. Сильно повредить Белому Генералу они, конечно, не могли, но вот мурыжить и мариновать в стороне от настоящего дела – сколько угодно.
Там, за Дунаем, - Болгария
Но не на того напали. Скобелев не знал страха не только на поле боя, но и в коридорах власти, и смог добиться командования самостоятельными боевыми частями. Через два дня после второго (неудачного) штурма Плевны Михаила Дмитриевича назначили командиром отдельного кавалерийского отряда из частей полковника Тутолмина и подполковника Бакланова и поставили задачу прикрывать фланги корпуса Святополк-Мирского и держать связь между этим корпусом и частями, сосредоточенными против Плевны. Кроме того, Скобелеву было приказано наступать на Ловчу и далее на Плевну, чтобы присоединиться к осадному корпусу. Что же касается Ловчи, то это был важный укрепленный пункт, который прикрывал Плевну с юга и мешал полному развертыванию наших войск, предназначенных для осады. План взятия Ловчи Скобелев разработал лично, после нескольких самоубийственных рекогносцировок и отчаянных разведок боем. Его начальник князь Имеретинский план утвердил без изменений. Скобелев в этой операции командовал левофланговой колонной в составе десяти батальонов, трех эскадронов и 56 орудий. По сути, на него была возложена главная задача – взять т.н. Рыжую гору, которая была ключом всей позиции. Штурм был проведен блестяще, наши войска одним махом овладели горой, затем, не давая туркам опомниться, заняли сам город Ловчу и покатились дальше, вышибая противника из укрепленных позиций с другой стороны города. И что характерно, наши потери при всей мощи турецких укреплений и сложности рельефа были минимальными – несколько десятков человек. После этой блестящей операции шутки в адрес туркестанского генерала, который якобы не умеет вести регулярную войну, прекратились.
Никто уже не смог отнять у Скобелева славы победителя в битве под Шипкой и Шейново. В невероятно трудных условиях Скобелев сумел форсировать даже теоретически непроходимый зимой Балканский хребет в районе Траянского перевала, спустился в долину и разгромил турок у Шейново, взял город и пленил командующего турецким корпусом Вессель-пашу. Турецкая оперативная группа, осаждавшая Шипкинский перевал, сдалась, увидев себя окруженной.
А слава Скобелева между тем уже гремела и по ту сторону фронта. Турки верили, что некая болгарская колдунья дала ему талисман, защищающий от огня и железа, легенда перекинулась и к нашим солдатам. Иначе как объяснить, что в самых жарких боях и всегда впереди Ак-паша ни разу не был даже ранен. А ведь под самым яростным огнем (Скобелев называл его “пифпафочкой”), опять же весь в белом, отмахиваясь от пуль прутиком, он шел вдоль нашей цепи, где никто не мог и головы поднять и говорил: “Стыдно, ребята, стыдно, давай вперед”... И они шли вперед, до самого Стамбула, войти в который Скобелеву помешало перемирие, спешно запрошенное Турцией.
Последний поход
Но боевая карьера Скобелева на этом не закончилась. Третья и последняя война в жизни Михаила Скобелева – его туркменский поход. Его вызвали из Минска, где он командовал корпусом, для завершения завоевания Средней Азии – покорения туркменского племени текинцев и центра их сопротивления, крепости туркменского племени текинцев Геок-Тепе. К началу 80-х годов XIX века покорение Средней Азии Россией было в основном завершено, был установлен протекторат над Хивой и Бухарой и контроль над юго-восточным побережьем Каспийского моря, где вырос город-форт Красноводск. Большая часть туркменских племен приняла российское подданство. Самое большое племя текинцев – отказалось. Они вели полукочевой образ жизни и были истинным бичом для оседлого населения Средней Азии и пограничных районов Ирана, на которые они совершали постоянные набеги, угоняя скот и людей. Прокладывая по пескам железную дорогу, Скобелев повел наступление в глубь Туркмении и за два месяца подошел к крепости Геок-Тепе с отрядом около 8000 человек. Около 30 тысяч текинцев, укрывшихся там, отвергли мирные предложения Скобелева, которого они называли Гёз Каглы (Кровавые Глаза). 12 января 1881 года Геок-Тепе был взят отчаянным штурмом. На удивление ожидавших расправы туркмен, Гёз Каглы не только не велел никого казнить, а, наоборот, приказал лечить раненых текинцев и привезти в крепость продовольствие. Более того, он отпустил пленных туркмен, пригласив их предварительно к столу. Скобелев сказал, что очень бы хотел, чтобы такие отважные воины служили России. Удивленные туркмены принесли клятву на верность русскому царю и неукоснительно блюли ее даже не до 1917 года, а до Гражданской войны, составляя конвой генерала Л.Г. Корнилова.
И вот тут уместно сказать несколько слов об особенностях русского колониализма. В принципе, обычно выделяют два основных типа (или, если угодно, метода) колониализма – английский и французский (он же изначально португальский). Английский метод заключается в том, чтобы сохранить в неприкосновенности всю местную структуру, посадив рядом с местным раджой, эмиром или кабакой своего губернатора, который будет соблюдать интересы Великобритании, не унижая себя до общения с туземцами. Французская метода заключалась, в максимальном размывании местного общества, в том, чтобы каждый кхмер или негр-хауса почувствовал себя Гастоном или Франсуа, что, впрочем, никак не избавляло его от обязанностей выполнять приказы мсье коменданта и платить налоги. Русский метод заключался в том, чтобы никак не давать народом, подпавшим под власть российской короны, почувствовать какую-то свою ущербность или неравноправие. Природная русская толерантность, многовековой опыт общения с представителями других религий, рас и культур, приучили русских не то что не говорить, но даже и не думать о “бремени белого человека”. Не говоря уже о вмешательстве в дела веры и культурной жизни. Пресекались только совершенно уже вредные обычаи типа рабовладения, людокрадства, бессудных казней, ну и, конечно, контрабанда. Так что Михаил Дмитриевич Скобелев действовал вполне в духе русских колониальных традиций, и это дало великолепные результаты. По этой самой причине до самой революции ни о каких восстаниях или волнениях в Средней Азии не было даже и речи, и весь этот огромный регион контролировали иногда шесть, иногда восемь туркестанских линейных батальонов.
Где памятник герою?
Из Туркмении Скобелев снова вернулся в Минск и принял свой корпус. К этому времени его популярность уже перехлестнула через все пределы, и ей мог позавидовать любой из европейских правителей. Теперь уже журналисты ловили каждое его слово, дипломаты пытались выведать, что скрывается за тем или иным его высказыванием. Его добротой пользовались отставные солдаты и офицеры, получившие за свои раны и увечья медали и скромный пенсион. Крестьяне находили в его лице заступника перед помещиками и властями. В офицерских семьях даже на семейных торжествах первую чарку поднимали за “незабвенного командира”.
Летом 1882 года, приехав в Москву, в богатых нумерах “Англия”, что на углу Столешникова и Петровки, Белый Генерал ужинал в кругу приятелей. Ночь он решил провести там же со знаменитой московской куртизанкой Вандой. Ночью все нумера были разбужены криком этой Ванды. Растрепанная, вся в слезах, она металась по коридору, крича, что в номере у нее скоропостижно умер офицер. Полиция опознала тело Скобелева, а экспертиза показала внезапный паралич сердца и легких. Непричастность Ванды к смерти Скобелева была быстро доказана. На следующий день, 8 июля 1882 года, вся Москва прощалась с Белым Генералом. Толпы людей всех сословий стояли по пути траурного кортежа до Рязанского вокзала, от Москвы до Рязани вдоль железной дороги плакали крестьяне, в Рязани мужики распрягли катафалк и до самого имения Скобелевых в селе Спасское несли его на руках. До своего сорокалетия Михаил Дмитриевич не дожил 14 месяцев…
В Москве на народные деньги был поставлен памятник Белому Генералу и площадь названа его именем. Только в 1918 году памятник убрали и заменили каким-то аллегорическим революционным гипсовым изваянием, которое и простояло-то только до ближайшей зимы. Сейчас там стоит памятник Юрию Долгорукому. Уж как теперь быть, трудно сказать, Юрий Долгорукий тоже человек достойный...
