Мы их мочим в сортире... но как-то не так

8 августа в Дагестане неизвестные убили прокурора города Буйнакска Битара Битарова и совершили покушение на министра внутренних дел Дагестана Адильгерея Магомедтагирова.

Схема преступления свидетельствует о том, что, вероятнее всего, целью был именно министр, так как засада на него была организована на единственной дороге, ведущей их Махачкалы в Буйнакск, по которой министр неизбежно должен был проехать, торопясь лично принять участие в расследовании убийства прокурора.

Детали происшествия свидетельствуют о высоком уровне подготовки преступников. Оба покушения были совершены с использованием мощных взрывных устройств и автоматического оружия. Мощность взрывных устройств, заложенных на пути следования министра внутренних дел, составила около 150 килограммов в тротиловом эквиваленте. Преступники были в курсе передвижений и планов министра внутренних дел, что косвенно свидетельствует о наличии у них сообщника в структуре министерства.

В дагестанском МВД поспешили выдвинуть версию теракта, очевидно предполагая "чеченский след". Действительно, после введения жесткого полицейского режима в Чечне чеченским боевикам достаточно удобно действовать в соседних Чечне и Ингушетии. Однако логика этой версии существенно хромает - дагестанские моджахеды действуют практически независимо от чеченских сепаратистов и далеко не приветствуют проникновение на территорию Дагестана соседних боевиков. При этом численность дагестанских моджахедов существенно превышает численность чеченских боевиков. Косвенным свидетельством непричастности чеченцев к покушениям является полное отсутствие информации о покушении на сайте чеченских сепаратистов "Кавказ-Центр".

Между тем внутри самого Дагестана хватает проблем и внутренних противоречий, которые могут вылиться не в один десяток убийств. Наличие в республике огромного количества незарегистрированного оружия существенно облегчает сведение счетов между самыми разными группами населения.

Основной проблемой Дагестана является национальная раздробленность и диктат одной нации над другими. Два с небольшим миллиона человек, проживающих в Дагестане, представлены более чем ста национальностями и почти всеми религиями мира. Основное население Дагестана - аварцы, однако все руководящие посты в республике занимают численно меньшие даргинцы, что постоянно приводит к межнациональным конфликтам и сведению счетов вплоть до кровной мести. Ситуацию усугубляет и то, что традиционно интеллектуальная верхушка дагестанского общества, представленная лакцами, подвергается фактическому геноциду со стороны даргинцев, веками занимавшихся торговлей. Существенно осложняет обстановку в республике и "пятая колонна" чеченцев, который в Дагестане проживает более ста тысяч человек.

Экономическая ситуация в Дагестане близка к критической, несмотря на умело подаваемые "наверх" сведения о полном спокойствии и благополучии. В настоящее время в Дагестане наблюдается очень высокий уровень безработицы, который в 6 раз выше среднего по России. Между тем, уровень промышленного производства в 10 с лишним раз меньше общенационального, а уровень сельскохозяйственного производства — в 2,8 раз ниже. Наиболее уязвимые группы безработных — это женщины (63%) и молодежь до 30 лет (61%). А последние годы до 60% населения имеют денежные доходы ниже прожиточного минимума, абсолютное большинство населения находится практически за чертой бедности.

В политической верхушке Дагестана, сначала возглавляемой бессменным, закаленным еще в брежневские времена, Магомедали Магомедовым, а теперь Муха Алиевым, идет постоянная борьба за власть и "хлебные места", которыми по чисто кавказской традиции считаются все "взяткоемкие" должности - и в первую очередь, безусловно, силовые ведомства. При этом на чисто личные претензии накладываются и национальные обиды. Аварцы претендуют на ведущие позиции в государстве потому, что их больше всех, и они дали Дагестану четырех имамов, в том числе и такого, как Шамиль, одного великого поэта и одну выдающуюся поэтессу. Даргинцы породили двоих выдающихся современных политиков. Лакцы свои претензии на власть обосновывают тем, что именно среди них самое большое количество героев Великой Отечественной войны.

Таким образом, версией покушения вполне может быть тривиальная "расчистка" "хлебного места" для "своих". В этом случае, будь в Дагестане возможность для цивилизованного расследования, вычислить преступников было бы несложно - достаточно определить, кто может претендовать на место министра МВД.

Впрочем, не исключены и мотивы сведения счетов, кровной мести, в частности, со стороны чеченских структур за притеснения чеченцев - либо со стороны представителей других национальностей.

Между тем убийства высших чиновников в Дагестане становятся дурной традицией. К примеру, два покушения на министра по делам национальностей, внешних связей и информации Магомедсалиха Гусаева до сих пор так и не раскрыты.

Вероятно, нынешнее покушение также не будет раскрыто. Несмотря на крупномасштабную воинскую операцию, незамедлительно проведенную сразу после покушения, следствие не продвинулось ни на миллиметр. В полностью коррумпированном сверху до низу Дагестане, раздираемом национальной враждой и озабоченном лишь созданием видимости благополучия перед Кремлем, расследование преступлений невозможно в принципе.

Любопытным является и молчание президента Путина по факту происшествия. Против обыкновения российский президент не выступил с громким заявлением, не пообещал в очередной раз "замочить всех в сортире". Вероятно, кремлевские аналитики также склоняются к версии сведения счетов между дагестанскими кланами, что в принципе согласуется с планами Кремля по отвлечению населения от реальных политических действий.

Ярослав Стефанов, Славянский национальный фронт