Безопасная связь с народом
Далеко не каждый гражданин России мог в прошлый четверг пообщаться с президентом. Такой чести были удостоены только специально отобранные.
Понятно, что вопросы, заданные Владимиру Путину в прямом эфире двух федеральных телеканалов, прошли скрупулезный и тщательный отбор. Как и те, кто их задавал. Как и корреспонденты на местах и в студии, непосредственно осуществлявшие связь первого лица государства с остальными гражданами этого самого государства. Но прямой эфир есть прямой эфир. В нем порой случаются неожиданные вещи.
Конечно, мы никогда не узнаем: вопрос про то, почему президент носит часы на правой руке, а не на левой, как все, был заранее согласован со всеми надлежащими инстанциями или решение о его обнародовании принималось в последний момент. Однако, как бы там ни было, Путина он врасплох не застал, и президент, ни на секунду не задумавшись, ответил, что так ему удобней. Дескать, когда часы на левой руке, ему «больно» – в кисть врезается заводное колесико и «натирает». Корреспондент «Журнала» попробовал разные марки часов – ничего не натирает. За разъяснениями пришлось обратиться к часовому мастеру. «Если честно, сам я передачу не видел, – признался мастер, – но вообще это странно. Изготовители наверняка проверяют новые модели, чтоб носить было удобно. Особенно это касается дорогих часов. А у Путина не может быть дешевых. Тут, наверное, что-нибудь с рукой. А может, плохо ремешок подогнан. Если часы болтаются, могут и натирать».
Вообще вопрос про часы не выбивался из теплой, задушевной и неконфликтной тональности разговора. Президента и про дочек спросили и про то, как и с кем он будет Новый год встречать. И что на праздничном столе появится. В этом смысле мероприятие не отличалось от прошлогоднего, тогда тоже в эфир пропустили вопросы о привычках главы государства. Впрочем, есть и отличия.
За все в ответе
Один из кремлевских собеседников «Журнала» на вопрос, в чем польза от такого «отфильтрованного» общения с народом, высказался в том смысле, что воспринимать эту акцию как чисто пиаровскую совершенно неверно. «Конечно, мы отбирали вопросы для эфира. Этого никто и не скрывает. Но для президента-то никто ничего не отбирал. Ему приносили на просмотр все подряд. И, между прочим, он успел ознакомиться с несколькими тысячами вопросов. Это, по-вашему, пиар? А по-моему, желание понять, чем дышит страна. А стране есть, о чем спросить президента. Почти полтора миллиона вопросов – шутка, что ли?» Устроители президентского ток-шоу тоже постоянно напирали на небывалые масштабы акции. Во время эфира корреспонденты неоднократно подчеркивали, что на этот раз с президентом захотело пообщаться гораздо больше народу, чем в прошлом году. И даже прямой эфир был почти на полчаса длиннее прошлогоднего. А география общения народа с президентом не просто расширилась – телевизионщики пошли в самую глубь страны. Когда еще на родине Виктора Астафьева в деревне Овсянка увидят передвижную телеустановку со спутниковой антенной? Хотя кто знает? Вот небольшой неселенный пункт Усть-Кут выбрали и в прошлом году, и в этом. (С Усть-Кутом вышло не очень здорово. Если судить по президентским прямым эфирам, можно подумать, что это самое гиблое место во всей стране. Тогда мальчик жаловался на холод в доме и просил главу государства как-то решить эту проблему. А нынче вообще речь зашла о несчастном пенсионере, погибшем от холода в собственной квартире.) Однако вопросы в виде жалоб и в прошлом году, и сейчас составляли незначительную часть от общего числа и явно выпадали из контекста мероприятия. Да и странно, если бы получилось иначе. Уже в вечерних телерепортажах с мест прямой связи (например, из Калининграда) было видно, как организаторы акции заботились о том, чтобы к микрофону не прорвались случайные люди: «посторонних» в толпу «проверенных» граждан не пропускали люди в штатском. Судя по телекартинке, лояльность к нынешней власти была не единственным критерием при отборе кандидатов на беседу с главой государства. Все, удостоившиеся великой чести поговорить с президентом, оказались людьми весьма благообразными: если пожилой человек, то аккуратный и одет прилично, если девушка – обязательно красавица, если военнослужащий, то мужественен, подтянут. Такой собирательный портрет российского обывателя должен был, надо думать, символизировать положительные сдвиги в жизни всего российского общества. Собственно, с обсуждения этой темы президент и начал свой разговор с народом. Президент сообщил, что и рост ВВП больше, чем запланировали, и доходы населения увеличиваются, и инфляцию удается удерживать в рамках. Даже прошедшая перепись пригодилась для демонстрации этих самых сдвигов – «мы рассчитывали на 143 миллиона, а подсчитали, и получилось 145». Давно замечено, что Владимир Путин в своих публичных выступлениях (и главным образом в ежегодных посланиях Федеральному собранию) неизменно демонстрирует приверженность либеральным взглядам на экономические процессы.
Вот и во время этого прямого эфира глава государства категорично высказался в поддержку структурных реформ в области экономики и государственного управления. Скажем, на слова хабаровчанина о том, что на местах «все больше и больше чиновников», президент разразился длинной тирадой, практически слово в слово повторив основные положения реформы местного самоуправления и административной реформы, подготовленные комиссией замглавы кремлевской администрации Дмитрия Козака. Причем в их первоначальном, самом либеральном варианте. Однако известно, что концепция местного самоуправления уже давно претерпела существенные изменения, а как она будет выглядеть на выходе из Думы и Совета Федерации, вообще предугадать сложно. Не менее либерально звучали и высказывания президента о реформировании ЖКХ: в ответ на сетования, что тарифы все растут, а качество услуг не повышается, Путин скорого облегчения не сулил, а, напротив, указал, что у российского населения слишком много льгот. И насчет здравоохранения напрасно никого не обнадеживал и не обещал, что государство вновь возьмется всех от всего лечить бесплатно. Кроме развития страховой медицины, мол, рассчитывать не на что. Владимир Путин даже Анатолия Чубайса в обиду не дал. И на каверзный вопрос пенсионера (как раз из астафьевской Овсянки), не получится ли с реформой РАО «ЕЭС России», как с ваучерной приватизацией: «Как это без денег дешево кто-то скупил, и куда это все девалось?», президент не поддержал пенсионера, а сказал, что, дескать, реформа РАО дело сложное, потому так тщательно Дума ее и рассматривает. Но в тот момент, когда президент произносил эти слова, уже было известно, что Чубайс проиграл в этой самой Думе очередное сражение в борьбе за свою реформу и она отложена на неопределенное время.
Говоря о миграционной политике, Владимир Путин в довольно резкой форме фактически раскритиковал Закон о гражданстве, который сильно осложняет приток рабочей силы в Россию. Как будто он не сам его подписывал.
«Президент задает темп, президент формулирует задачи. Если хотите, моделирует оптимальный вариант развития событий, – объяснил корреспонденту «Журнала» причины того, почему реформы никак не поспевают за декларациями президента, все тот же кремлевский собеседник, – но он не может отвечать за работу всего чиновничества России. Оно сформировалось задолго до его прихода к власти».
Большая часть вопросов касалась собственно материального благосостояния – или неблагополучия – российских граждан. Принцип отбора вполне понятен – люди, наверное, и правда спрашивали об этом чаще всего. Но есть тема, которую, кажется, президенту следовало бы выбрать, даже если вопросы об этом составляли лишь совсем малую часть из полутора миллионов. О гибели заложников на Дубровке Путин помянул лишь вскользь – без подробностей и перечисления причин. Ни словом не обмолвился о том, как идет расследование, которое обещал инициировать в первые дни после теракта. Про сам теракт речь шла лишь в одном вопросе. Объясняя, как могло получиться, что до зубов вооруженные террористы оказались в центре Москвы, Путин только посетовал, что в Москве каждый день чуть не три миллиона приезжих. Демонстративным нежеланием президента рассуждать о неприятном выглядело и отсутствие вопроса об увольнении командующего СКВО генерала Трошева и о том, как складываются взаимоотношения президента с российским генералитетом и Вооруженными силами в целом. Не захотел Путин говорить и о внешней политике. Ни одного вопроса за все два с лишним часа. Сказать, что Россия против американской гегемонии – значит подчеркнуть, что против-то против, а сделать ничего не может. Сказать, что не против, – вроде не соответствует народному представлению о Путине как о президенте, который вновь обеспечил России достойное место в мире.
А вот темы Чечни президент не избегал, но и ничего нового своим согражданам не сообщил. В который раз напомнил про мировой терроризм: «Конечно, сегодня не только наша страна, но и многие другие страны сталкиваются с проблемой терроризма, и очень часто террористы прикрываются исламскими лозунгами. Но должен вам сказать, что это тоже проблема, которая заброшена к нам извне». Потом президент признал, что «худой мир – всегда лучше, чем хорошая война», и привычно раскритиковал Хасавюртовское соглашение, обвинил в его невыполнении чеченскую сторону, подверг жесткой критике «масхадовский режим» и тем самым дал понять, что в ближайшее время ни о каких переговорах речь идти не может. (Хотя за день до этого в прямом эфире «Эха Москвы» помощник президента Сергей Ястржембский высказал прямо противоположную точку зрения. Тогда вдруг показалось, что в Кремле зреют принципиально новые инициативы. Оказывается, нет, ничего не зреет, а Ястржембский, скорее всего, просто что-то перепутал.)
Еще один «острый» вопрос касался прессы. Президента спросили, почему на экранах телевизоров так много насилия. Он объяснил: все оттого, что во время таких показов рекламное время стоит всего дороже. Но и тема корыстных мотивов в поведении российских журналистов из уст Путина уже звучала, причем совсем недавно. Говоря о провокационном освещении теракта на Дубровке отечественными СМИ, он как раз в корысти обвинил один из федеральных телеканалов. Так что и здесь ничего нового. Прозвучало в эфире и несколько просьб. Так, например, офицер, Герой России, попросил помочь с получением гражданства. Президент обещал. Маленький мальчик попросил новое жилье. Президент отказал. Впрочем, количество прошений на этот раз было ограничено. А то в прошлом году жители одной из деревень попросили провести им газ, и Путин сказал, что поможет. Газ действительно провели, но не до самих домов, а только до деревни. Доделывать предложили на собственные средства, а средств у жителей деревни не нашлось. Получилось нехорошо.
Но в целом телевизионное общение народа с президентом превращается во что-то вроде регулярного просмотра «Иронии судьбы». Нечто предновогоднее, привычное и спокойное.
