Дети подворотни
Скажут, что я примазываюсь к чужой славе, но с одним знаменитым писателем мы однокурсники и в студенчестве были друзьями. Парень из Тюмени в сухопутном Свердловске бредил кораблями, Севастополем и бом-брам-стеньгами, на университетских лекциях писал рассказы про море и давал мне их читать.
Я привычно иронизировал над его гриновской романтикой, и мы беззлобно пикировались устно и письменно - строчили записки на лекциях. Теперь его знает уже не одно поколение романтически настроенных юношей, для которых он одна из культовых фигур нашей юношеской литературы, а также жанра фэнтези.
Он - это Владислав Крапивин, у которого недавно вышло 30-томное собрание сочинений. Узнав об этом, я поехал в родной Свердловск, который для меня никогда не станет на немецкий лад Екатеринбургом. И я снова убедился, что старый друг лучше новых трех.
- Приехал я в родной город и вижу: племяшка 11 лет от роду балдеет от фильма "Бригада" - смотрит снова и снова. На полках: "Монстры Вселенной", "Киллер на все времена"... Любимые игры - стрелялки и давилки. Твои наблюдения детского писателя, думаю, богаче и разнообразнее - что выбирает новое поколение?
- Выбирает сообразно вкусам времени. Когда-то были кружки, нацеливающие ребят на романтику: они мечтали стать полярниками, космонавтами, капитанами дальнего плавания, и никому в голову не приходило мечтать о карьере торговца. А теперь при каком-то детском клубе организовали кружок "Как стать бизнесменом".
- Может, это хорошо? Деньги - рычаг экономики.
- Если бы они были только рычагом экономики! У нас они еще и рычаг нравственности. Вот ты спросил: что выбирает новое поколение? Но разве поколение - нечто монолитное? Оно очень разное. Я включаю телевизор и вижу, как интеллектуальные, ухоженные мальчики из Екатеринбургского хорового лицея поют классику. Вижу ребят из языковых лицеев, слышу их блестящую, отточенную речь. Или как член жюри детского литературного конкурса, который ежегодно проводится в нашем городе, читаю отличные рукописи. А потом выхожу на улицу и вижу стайки замурзанных пацанов, которые нюхают клей и вообще ничего не читали.
У нас от 2 до 5 миллионов беспризорных! Создаются комиссии и программы, под эти программы набирают тучи новых чиновников. А толком никто ничего не делает, и пацаны клей как нюхали, так и нюхают. О какой детской литературе тут может идти речь!
- Тем не менее на нее спрос. Видел в Интернете два сайта, которые сделали твои фаны. Обмениваются томами твоих романов, спорят. Встретилось одно душераздирающее объявление: все отдам за пятый том Крапивина.
- А где теперь достанешь! Моя первая книга "Рейс "Ориона" в Свердловске вышла тиражом 15 тысяч. Тогда он казался смехотворным. А сейчас вот вышло собрание сочинений: с ума сойти - при жизни автор сподобился увидеть на полке свой 30-томник! Но тираж - 10 тысяч! Обычный для наших дней тираж, неплохой даже - но что это для России!
- Организованный тобой когда-то детский клуб "Каравелла" еще существует?
- Да. Только это не клуб, это отряд. Отряд юных моряков, фехтовальщиков, журналистов. В 90-х годах передал его молодым: столько лет тащить это дело на горбу - ого-го!
- Ого-го, конечно, но расскажи: ты там делал - что?
- Я там делал все. Проектировал и строил с ребятами парусники. Снимал с ними фильмы. Разрабатывал учебные программы и руководил написанием их журналистских работ. Вел занятия по морскому делу. Тренировал фехтовальщиков. Был режиссером любительских фильмов, которые потом шли в Артеке, в "Орленке"...
- Что ребят приводило в "Каравеллу"?
- Желание приобщиться к романтике - к парусам, к морскому делу, стать мушкетерами - теми, о ком они только читали, кого видели в кино. Настоящие походы, настоящие человеческие отношения. И второе: их ведь тиранили в школе и дома, к нам чаще всего приходили ребята, затюканные окружением. В "Каравелле" они попадали в круг ребячьего товарищества.
- Как отряд реагировал на меняющиеся времена?
- В основном приоритеты не изменились. В "Каравеллу" ведь приходят только те, кто готов принять правила игры.
- Но закваска этой игры - романтика, а она больше не в моде.
- А что такое романтика? В ней ведь есть и прагматизм. "Каравелла" - это серьезная подготовка к жизни, она помогала выбрать профессию. Вот пример. Сейчас областной станцией, которая раньше принадлежала ДОСААФ, руководит капитан второго ранга Вячеслав Гулевич. Он из "Каравеллы" пошел учиться в Нахимовское. На вступительных экзаменах ему сказали: тебе учиться нечему, у тебя уже полный курс подготовки... Из "Каравеллы" вышло несколько режиссеров, работают на Свердловской киностудии. Когда-то у нас в отряде был Алексей Балабанов, и теперь я не могу выяснить - тот или не тот. Который "Кукушка". Наш ведь тоже пошел в артисты и режиссеры. В группе "Смысловые галлюцинации" лидер - наш выпускник. Есть и журналисты.
- Мой приезд в Екатеринбург спустя четыре года огорчил - город явно деградирует. При том, что много новых ресторанов, клубов и реклам.
- Он поэтому и деградирует, что упор - на клубы и рестораны. На внешний блеск, помпезность, памятники. Это и есть один из признаков деградации.
- Новые памятники - признак деградации?
- Они хороши, когда нет беспризорных ребятишек. Иногда думаешь: как рука поднимается тратить деньги на монументы, когда столько голодных вокруг!
- В Екатеринбурге строится помпезный "храм на крови" - рядом с храмом уже существующим. Зачем? Не лучше ли на эти средства построить детский дом?
- Я человек верующий и однажды уже высказался по этому поводу. Сказал, что согласно христианским убеждениям на месте Патриарха запретил бы строить религиозные учреждения до тех пор, пока есть нищенство и беспризорные дети. Пусть церковь займется сначала этим богоугодным делом. А храм можно выстроить и в сердце своем.
- Я давно разделил для себя идею Бога, с которой не могу и не буду спорить, и явление церкви как учреждения.
- Для меня такое разделение очевидно. Не понимаю, например, противостояние православной церкви и других конфессий. Вместо поисков общих путей - ожесточение.
- Помню, студентом ты был убежденным атеистом.
- Я к вере шел сложными путями. Через юношеский атеистический максимализм, через долгие размышления. Как автор-фантаст я влезал в философские материи, в проблемы мироздания и пришел к выводу, что кроме как существованием высшего разума объяснить ничего нельзя.
- Что такое высший разум? Добрый дедушка на небесах или вселенская закономерность, закон природы?
- Высший разум может быть всем - на то он высший, всеобъемлющий и многомерный до бесконечности. Смотри: чем больше делается научных открытий, физических или философских, тем больше непонятного. До сих пор наука занималась изучением материального мира. Но этот мир в сравнении с миром полей - эфемерность, микрон. Вселенная пронизана полями - энергетическими, мыслящими, какими угодно. Недавно прочитал: если мы примем ядро атома за футбольный мяч, то электрон будет вращаться вокруг этого атома на расстоянии пяти километров. А все остальное между ними - поле, и полей этих великое множество. Они совершенно не изучены, хотя определяют многомерность пространства, относительность времени и еще многое.
- Ты ходишь в церковь?
- Практически нет.
- За границей я всегда бываю в католических соборах, мне нравится, что можно сесть, подумать, послушать орган, привести в порядок мысли и душу. Ритуалы православной церкви мне кажутся менее человечными: там душу спасают, истязая тело - старики часами стоят в духоте и жаре. Для меня это перевернутая система ценностей: тому свету отдается предпочтение перед этим. Максимальной агрессии эта идея достигла в крайних течениях ислама: убей неверного - и тебе будет хорошо после смерти.
- Ну, это, по-моему, извращение идей ислама. Коран настолько сложная книга, что при желании там можно найти все что угодно. Как и в Библии. Поэтому я предпочитаю руководствоваться Нагорной проповедью с ее Заповедями. Если человек верующий, то другим он зла не желает.
- Я человек неверующий, но тоже другим зла не желаю.
- Да какой ты неверующий! Я поговорил с тобой и вижу...
- Вот об этом я и написал в свое время статью "Приказано верить". Почему верующие приватизировали идеи добра, а атеизм связывают только со злом? Я и среди верующих знаю множество ханжей, лицемеров и просто плохих, нечестных людей.
- У тебя дети и внуки. Что ты думаешь о мире, в котором им жить?
- Не думаю, что этот мир радует моих детей. И в близком будущем не вижу светлых перспектив. Мне кажется, многие из тех, кто оказался у руля, думают прежде всего о себе. А не о стране и ее населении.
- И раньше так было.
- Раньше они должны были хоть как-то соответствовать идеям, которые декларировали. Сейчас и этого нет. Разрушено не только то, что отвратительно и страшно. Разрушены драгоценные завоевания общества: бесплатное качественное образование, бесплатная медицина, социальные гарантии. И вот кто-то отправляет сына в английский лицей, а у кого-то на это нет денег, и его ребенок шастает по подворотням.
- Ты был коммунистом?
- До 90-го года. Мы с товарищем-журналистом оказались на теплоходе, который шел по Волго-Балту, и услышали по радио, как генерал Макашов от имени коммунистов грозит президенту. Посмотрели мы друг на друга и решили: пора кончать эту лавочку - состоять с макашовыми в одной партии. Почитал новые партийные документы - там ни слова о подрастающем поколении, о нашем долге перед будущим. И положил партбилет на стол. Крик был ужасный: "Вы еще пожалеете!".
- Пожалел?
- Ни единой минуты. Меня же в партию затащили силой. Выхода не было: я руководил "Каравеллой" и если бы послал их к черту, меня бы лишили возможности работать с ребятами. А это для меня смысл жизни.
- Ты мог бы предложить некий путь, на котором страна выгребет? Не говорю: возродится - не очень понимаю, что именно нужно возрождать. Не вижу в истории России золотого века, который хотелось бы вернуть.
- А ведь действительно не за что ухватиться! Посмотри старые подшивки журнала "Нива": конец XIX века, спокойствие и патриархальная благодать - но какая благодать, когда тут губернатора взорвали, там демонстрацию расстреляли... Заваливали Европу хлебом - а дома была нищета. Нам надо не оглядываться, а думать, как быть дальше. Как быть в нынешней ситуации, я не знаю. Вот появляется фермер, у него налаживается хозяйство, но соседи его гнобят, поджигают дом: ты что, лучше нас?
- Все чаще приходится слышать, что у нас впереди два пути. Или Россия разрушается, что вполне возможно: и не такие цивилизации погибали. Или нас спасет какая-то новая форма диктатуры.
- Так ведь это уже было. Ну опять придут в кожаных куртках с маузерами. Опять светлые идеи, опять искренне преданные этим идеям люди - они что-то переворошат, установят новые порядки, а через пару лет их расстреляют. И опять придет сволочь, которая начнет грести под себя.
- Убедил: диктатуры не нужно. Но возможен ли третий вариант?
- Исторические процессы сродни природным - личность мало что может изменить. Самая простая истина, которая есть в большинстве религий: не делай другим того, чего не хочешь себе.
- А ты замечал: многие сейчас при крестиках, но эта истина не действует?
- Можно понастроить храмов и хорошо на этом заработать, но это ничего не изменит. Не знаю, как разбудить сознание человеческое. Всегда пытался в своих книжках что-то людям втолковывать. Но пробудить самосознание народа - как? Знаю, что могу сделать хорошее только отдельным людям. Меня много раз пытались затащить в политику, выдвигали куда-то, посылали на конференции, я там высказывался в защиту подрастающего поколения, мои предложения вносили в резолюции - и что?
- Знаешь, мне всегда завидно, когда приезжаю в какую-нибудь Канаду: там есть чувство большой семьи. Они гордятся этим.
- Пока такое чувство к нам не вернется, ничего не изменится.
- Года два назад мы с друзьями сели в машину и поехали до польских границ, до Гродно и обратно. Когда отрываешься от привычной повседневности, от криминальных телепередач, смотришь на природу, встречаешься с людьми, настроение резко меняется. Удивительно: у нас по-прежнему много хороших, доброжелательных людей. Они готовы и помочь безвозмездно, и поговорить по душам, и видишь, что русская душа по-прежнему велика и красива.
- Не наша ли журналистская вина в том, что этот мир исчез из виду?
- Работников ТВ я не считаю журналистами. Это особая порода людей, которые живут в ином мире иных ценностей. Там сенсация превыше всего и никто не думает, как это откликнется в обществе. Включаешь ящик - что ты видишь? Взрывается и горит машина. Или кретин с двумя пистолетами в руках спиной вперед вылетает через разбитое окно. Или упражняется потная от усердия пара, причем видно, что им обоим это неохота, но надо зарабатывать. А я все ищу - что-нибудь для детей еще показывают или нет? Даже в лучших наших фильмах понятия о добре и зле размыты.
- Может, нужна опять цензура, тематические планы, Госкомитет по кино?
- Наберут чиновников, каждому положат неплохую зарплату, референты, рецензенты и помощники будут ездить за границу "за опытом" и запрещать все подряд.
Придет новый русский, даст большую взятку и протолкнет свой бездарный сценарий. И хорошую знакомую на главную роль.
- А что у нас с детскими изданиями?
- Их почти нет. У "Пионерской правды" был тираж 10 миллионов, сейчас 20 тысяч. Государство перестало поддерживать детскую литературу. Но детская литература, детская журналистика быть самоокупаемыми не могут - на детях бизнес не сделаешь.
- Как это не сделаешь бизнес? А "Гарри Поттер"? Миллионные прибыли!
- Безусловно. Но, во-первых, "Гарри Поттер" - не наш бизнес. Во-вторых - средняя книжка. Не могу сказать - плохая: она интересна, но язык так себе, мастерства немного. И обидно, когда при богатейших традициях нашей детской литературы вдруг возникает этот всплеск фанатизма.
- А может, это точно угаданная потребность масс?
- Нет, это раскрутка. Современная детская литература на Западе отсутствует, там только вампиры, ковбои и страшилки. И вдруг является книжка, где нормальные дети говорят нормальным языком - это показалось интересным. Этот интерес вовремя уловили, и пошла раскрутка. Кто устоит, когда на каждом углу портрет Гарри Поттера!
- Ты знаменитый детский писатель, так сделай свой бизнес! И чтоб был такой же спрос. "Властелин колец", "Звездные войны" - многомиллионные сборы, люди состояния делают!
- Будь у нас нормальные тиражи и детские журналы, мы могли бы предложить вещи гораздо более талантливые, интересные и полезные. На "Гарри Поттере" воспитывать российских ребят в патриотическом духе трудновато.
- Что сейчас пишешь?
- Роман. Называется "Семь фунтов брамсельного ветра". Фунты в данном случае - не меры веса, а монеты. Несколько монет, отчеканенных на острове Джерси, попали к семикласснице - меня все упрекали, что пишу только о мальчишках, и вот девочка. Идет раскрутка сюжета: школьники отстаивают свой бывший Дворец пионеров от посягательств городской администрации... Если коротко, это роман про отношение современных ребятишек к нашей действительности, про их попытки ей противостоять.
- Ты бываешь в Москве?
- Нет!
- Почему ты сказал это "нет" с таким вдохновением?
- А это идейное убеждение. Как только в Москве ввели регистрацию, несмотря на то, что Конституционный суд признал ее незаконной, я сказал себе: я гражданин России и не понимаю, почему приезжая в столицу своей страны, я должен там регистрироваться, хотя француз без всякой регистрации едет в свой Париж, англичанин в Лондон. Это вроде бы распоряжение Лужкова, но я не понимаю, почему мэр вправе нарушать Конституцию. И с 1995 года в Москву не езжу.
- А теперь дай мне твой портрет лица.
- Вы, журналисты, все одинаковы. Приходите и требуете портрет, а где я их наберу, елки-палки?
- Наберешь.
- Вот, нашел. Только верни - он последний. Не вернешь ведь!
- Не верну. Это память.
