Уроки Мильграма

Народный учитель СССР - о телесном наказании в школе, Троцком, Сталине и новых стандартах образования.

Исполняется 90 лет Леониду Исидоровичу Мильграму, который больше 40 лет был директором знаменитой московской школы № 45. Имя, известное каждому российскому педагогу, потому что Мильграм - символ современного учителя. О Мильграме снимали фильмы, писали книги, анализировали опыт, даже сайт появился - "Дети Мильграма". Народный учитель СССР, почетный гражданин Москвы, Леонид Мильграм в беседе с обозревателем "Известий" Сергеем Лесковым вспоминает уроки своей жизни и размышляет о вечных и всегда острых проблемах образования

- Леонид Исидорович, вы всю жизнь работаете с детьми. Мне кажется, это возможно только в том случае, если в детстве с тобой произошло что-то особенное, почти чудесное. Какое первое воспоминание сохранилось в вашей памяти?

- Никогда не думал, что стану учителем. Но у меня для того времени была антибиография, и в 1951 году после окончания МГУ мне пришлось пойти в учителя. Далеко от Москвы, на Севере, меня пленил интерес в детских глазах. И я понял, что учитель - мое призвание. Что касается детства, то я колесил по странам. Мой отец был профессиональным разведчиком. Когда мне было 4 года, отца арестовали в Греции. Консул брал меня в тюрьму и использовал как почтовый ящик для передачи записок. Потом я узнал, что отец стал первым советским разведчиком, которого обменяли на западного агента, арестованного в СССР. Но больше я конспиративной деятельностью не занимался. В жизни отца было много ярких событий, как в детективе. Когда он был консулом в Шанхае, ему пришлось с оружием освобождать советских граждан, захваченных во время налета на наше представительство. Но чаще всего отца забрасывали в Германию, он еще до Первой мировой вступил в социал-демократическую партию, сидел в тюрьме.

Однажды на приеме в Кремле я подошел к нашему самому известному разведчику и спросил: "Вы знаете, что мой отец, как и вы, тоже работал в Дрездене? Только вы на легальном положении, а он был нелегалом". "Что дальше с отцом было?" - спросил Путин. "А вы не знаете?" - переспросил я. 70 процентов советских разведчиков были репрессированы, отца арестовали в 1937-м. Позже от его сокамерников я узнал, что отец твердо держался, был для всех опорой. Мне показали его дело - отец ничего не признал и ничего не подписал.

- Ребенком вы с родителями бывали в гостях у Троцкого. Многие гордятся тем, что сидели на коленях у Ленина. А вы сидели на коленях у Троцкого?

- Не припомню. Троцкий не играл с детьми, сразу удалялся разговаривать с отцом, и нами занималась его жена Наталья Седова. Может, у нее на коленях сидел? Троцкий и отец познакомились, когда Троцкий негласно выезжал в Германию на лечение, а отец по заданию Дзержинского сопровождал его. Что я сегодня думаю о Троцком? Он создал советскую идеологию. Помимо руководства Октябрьским переворотом, Троцкий разработал принципы большевизма - террор, индустриализация за счет обнищания крестьянства, трудовые армии. Если бы Сталин не отодвинул Троцкого от власти, было бы еще хуже. Сталина я тоже в детстве видел, когда меня привели в его ложу в Большом театре. Меня удручает сегодняшняя тяга к Сталину, которая проявляется во всех поколениях, будто у нас нет умения хранить исторический опыт

Однажды на "Эхе Москвы" Евгения Альбац спросила меня: "Вашего отца расстреляли - и вы работали и воевали за эту власть?!" Мой отец, хотя он был далек от идеологии, создавал эту страну, и я, наследник своего отца, чувствую ответственность за свою родину. Кстати, когда началась перестройка, я вновь сел за Маркса. И понял, что я не большевик, а по убеждениям социал-демократ. Везде в мире, где у власти социал-демократы, люди живут хорошо, а где большевики - жизнь ужасная.

- В советское время московская интеллигенция стремилась отдать свое чадо в школу Мильграма, подключая для этого все знакомства. Но решение вы принимали, не оглядываясь на чины и знакомства. Однажды, несмотря на просьбу министра образования, не взяли в школу внучку Сталина...

- Дочь Сталина Светлана Аллилуева приехала в школу на машине министра. Мы четыре часа говорили, но ее дочка плохо знала русский язык, ей было бы у нас слишком тяжело. Кстати, Светлана училась, как и я, на историческом факультете МГУ и была самой скромной из "генеральских" дочек. И в моей школе было твердое правило: на отцовской машине в школу приезжать нельзя! Для того чтобы создать нормальный школьный климат, в коллективе должен быть дух социального равенства. Главное зло - это бабушки, которые помнят свое трудное детство и дарят внучкам всякие украшения. Категорически запрещал! И косметикой пользоваться у нас было нельзя. Бывало, сам в уборной смывал с лиц краски. По этой же причине школьную форму придумал. Форма к тому же формирует чувство гордости за свою школу.

- Сколько ни пытался, не смог выяснить, в чем состоит ваш педагогический метод. Никто алгоритм Мильграма сформулировать не может. Остается обратиться к вам лично.

- Прежде всего это подбор учителей. Каждый учитель должен быть личностью, у каждого должно быть увлечение, чтобы наполнить школьную жизнь, сделать ее яркой, незабываемой. Моих учителей дети боготворили, и, случалось, я брал на работу талантливых педагогов, которых по идеологическим причинам выгоняли из других школ. Я не боялся брать людей, которые ярче, талантливее меня. Главное - служить делу, нести миссию учителя. Кстати, я в обиде на "Известия", которые увели у меня замечательного учителя литературы Ирину Овчинникову, которая много лет работала обозревателем школьного отдела.

В школе необходимо создать и хранить дух гуманизма, любви к человеку. Этот климат создается в сердце директора, в сердце учителя. Дети должны делиться с учителем самым сокровенным. Не забуду сцен, когда ученица рыдает, уткнувшись в грудь учительнице. Учитель и ученик - это близкие люди. У нас весь первый этаж был в шаржах на учителей, на директора тоже. Было бы здорово, если бы удалось реализовать идеи самоуправления в школе, которые высказывались в 1920-х годах. Мне не удалось, сожалею об этом.

Многое в школе зависит от директора. Я каждое утро стоял в дверях и с каждым здоровался. Директор должен быть неординарной личностью, его идеи должны быть заразительны, чтобы создать коллектив единомышленников. Директор должен быть в центре школьной жизни и должен знать все о каждом ученике. В мой кабинет двери не закрывались. Если кто-то из учеников согрешил, то прямо в моем кабинете писал сочинение "Как я дошел до жизни такой".

- Это чистой воды исповедь. Проверенный прием. Кстати, как вы относитесь к введению в школьный курс религиозных программ, а также к политическим организациям в школе?

- Я убежден, что ребенка можно ориентировать на политическую деятельность только тогда, когда он набрался ума. Школа формирует культурно-просветительный базис, на котором строится жизнь человека. Политическую деятельность надо оставить для вузов. То же самое касается вторжения Церкви в школу, чем я очень обеспокоен. Хотя я атеист, некрещеный и необрезанный, у меня в школе еще в давние советские времена митрополит Питирим блестящие уроки вел о роли религии в истории культуры. Каждому ученику и учителю тогда Библию подарили. Кстати, я считаю, что две самые великие книги в истории цивилизации - Библия и "Капитал" Маркса. Но дальше культуры Церковь в школу не должна вторгаться. Когда ученик вырастет из школы, он самостоятельно сделает политический и религиозный выбор.

- Леонид Исидорович, от ваших учеников приходилось слышать, что вы, директор, практиковали телесные наказания. Правда, все говорят об этом с пониманием. Но ведь это антипедагогично...

- Заметьте, не я, а вы сами об этом заговорили. Бывало, если ученик согрешил, я его порол. Но никто никогда не жаловался. Главное, чтобы это было с любовью. Тогда порка становится актом близости. В школе знали, что если директор кого-то выдрал, то уже не выгонит. Однажды после экзекуции ко мне пришел отец наказанного парня и подарил мне книгу с авторской подписью "Леонид Исидорович, мы делаем одно дело. Вы - талантливо, а я бездарно. Константин Паустовский".

- У вас в кабинете до самого выхода на пенсию висел не портрет президента, как положено в государственном учреждении, а портрет Сахарова. Почему к нему такое особое уважение?

- Я отдал свою жизнь возрождению интеллигенции, это главный мотив моей деятельности. Но Сахаров и Лихачев ушли, а остальные не выдержали искушения властью и деньгами. Если бы настоящие интеллигенты сумели оказаться во власти, на что я надеялся в начале перестройки, наша жизнь сложилась бы иначе. Обязательными качествами интеллигента является умение жить для общества, совестливость, порядочность. Человек должен получать радость от того, что делает добро для других, и значительно меньше он должен радоваться, когда хорошо делают ему. А то, что происходит сегодня, меня удручает. Коррупция гигантская, у всех в глазах знак доллара. Человек измеряется не знаниями, а деньгами. И директору в школе сегодня сложнее - приходится думать не об учениках, а о деньгах.

- На склоне лет у человека полагается спрашивать: какое время в его жизни было самым счастливым?

- Служба в армии. Меня забрали в армию в 1939 году, когда я только поступил в МГУ. Наши командиры были настоящие офицеры, военные интеллигенты. В солдате они видели прежде всего человека. Когда стало известно, что мы с товарищами в свободный день ходим в библиотеку, нас стали отпускать в увольнение каждый день. В нашем дивизионе артиллерийским разведчиком я прошел всю войну до Бреслау, и у нас всегда царил великолепный дух. И после войны мы встречались каждый год, пока не распался СССР, и у ветеранов уже не хватало денег на поездки. Когда у некоторых моих учеников появились большие и лишние деньги и они не знали, как с ними поступить, я посоветовал ежегодно раздавать помощь моим фронтовым товарищам.

Я всегда настаивал, чтобы мои ученики служили в армии, которая превращает мальчика в мужчину. Но в последнее время я изменил отношение к службе в армии. Теперь армия портит человека.

- Существует стойкий миф о лучшей в мире советской школе, которая сейчас разрушается. В какой мере этот миф соответствует действительности?

- Я бывал в десятках стран, наша школа № 45 первой стала обмениваться учениками с Америкой. Мне кажется, в США лучше готовят к реальной жизни, а в СССР сильнее было поставлено академическое образование по точным предметам. Недаром эти специалисты в массовом порядке востребованы на Западе. Но в целом уровень преподавания сильнее всего зависит от личности учителя. Если в школе нет сильных учителей, никакая реформа не поможет.

- У вас никогда не появлялось соблазна эмигрировать?

- Из заграничных командировок мне всегда хотелось быстрее вернуться домой. В нашей школе был такой микроклимат, который я ни на что в мире не променял бы. После советского вторжения в Чехословакию в 1968 году я сказал, что это - преступление против нашей идеологии. Никто не донес. Один мой ученик сказал: "Если бы таких школ, как наша, было больше, страна стала бы другой".

- Последняя горячая новость в образовательной сфере - столкновение вокруг новых государственных стандартов образования в старших классах. Вы на чьей стороне?

- Идея, которая заложена в новые стандарты, замечательна, и я ее поддерживаю. Есть, конечно, недостатки, но обсуждение пошло на пользу. Считаю, что уже с 7-го класса надо усилить профильные факультативы. ЕГЭ проводить после 9-го класса. В 10-х и 11-х классах ввести профильное обучение с углубленными предметами по выбору и, если надо, добавить еще 12-й класс. В вузах необходимо жестко выгонять олухов после 1-2-х курсов. Параллельно со школой надо значительно укрепить профессионально-техническое образование, которое пришло в запустение, что опасно для государства.

- В старших классах для многих ребят самой важной темой оказывается любовь. У вас, Леонид Исидорович, невероятная личная история, каких в романах не бывает...

- Моя жена, Мирелла, - дочь редактора итальянской социалистической газеты "Аванти" и потом коммунистической "Унита" Оттавио Пасторе. Как деятель Коминтерна, он бывал и жил в Москве. Близко дружил с Антонио Грамши и Пальмиро Тольятти, стал одним из основателей компартии Италии. Был знаком с Муссолини, когда тот был социалистом. Сидел в тюрьме. Мы все жили в гостинице "Люкс" ("Центральная") напротив нынешней мэрии. В нашей комнате потом поселился Димитров. Мы с Миреллой учились в школе позади здания ТАСС и переписывались всю войну. В 1946-м поженились. В 1947 году браки с иностранцами были запрещены, а уже заключенные надо было расторгнуть - пришлось бороться. Мой тесть стал сенатором, имел виллу, предлагал дочери приобрести квартиру в Риме. Но она осталась со студентом и учителем. Мы вместе уже 64 года. Учитывая характер Миреллы, надо ввести двойной коэффициент. Таким образом, мы вместе 128 лет. Вы еще спросите меня, что такое любовь? Любовь - это каторга, но очень сладкая. Вообще-то я уверен, что русские женщины - лучшие в мире. Объехав 30 стран, могу сказать, что к русским женщинам по открытости и душевности ближе всего итальянки и испанки. Кстати, жена моего сына - испанка, ее зовут Кармен. Но это уже другая история...