Контрреволюция по-революционному в СССР
В этом году исполняется юбилей начала одного из самых драматичных – и самых загадочных – периодов нашей истории. 70 лет назад, в 1937 году, начались так называемые «сталинские репрессии», стоившие жизни почти 700 тысячам человек.
О причинах этих репрессий сказано и написано очень много – и по большей части написано и сказано совершенной несуразицы, к пониманию подлинных причин происшедшего нас не приближающей ни в коей мере.
ВКП(б), придя к власти, как и всякая другая политическая партия, приняла все возможные меры к тому, чтобы свою власть увековечить и сделать безграничной.
Это вызвало – не могло не вызвать – новой гражданской войны. Каковой и стали пресловутые репрессии. Черед 20 лет после прихода коммунистов к власти им был дан бой.
***
Судя по последующим событиям, Сталин оказался единственным человеком в партийном руководстве, понявши, что партия свой потенциал исчерпала. Она в свое время создавалась для захвата власти и ее удержания. Но мирная созидательная работа требовала принципиально иной системы власти.
Отказ от «мировой революции» делал ненужными «профессиональных революционеров» - подавляющее большинство «ветеранов революции», умевших вести подпольную, подрывную работу, но тяготившихся рутинной, монотонной работой организаторов производства, социальной жизни народа.
На XVII съезде Сталин твердо произнес ранее немыслимое, просто невозможное. Отныне единственной для ВКП(б) задачей должно было быть отстаивание, обеспечение национальной безопасности страны, а «пролетарской солидарности» и «мировой революции». «Мы, — предельно однозначно пояснил Сталин, — ориентировались в прошлом и ориентируемся в настоящем на СССР и только на СССР».
Таким образом в 1937 году столкнулись две «измены». Одна сторона изменила революции – другая собственной Родине.
5 декабря 1936 года в СССР была принята новая Конституция. В ней впервые СССР рассматривался не как «передовой отряд пролетариата в борьбе за мировую социалистическую республику», а как обычное государство, со своими, масштабными, великими, но все же чисто национальными задачами. Решение которых, естественно, потребовало и соответствующей формы организации власти. Каковой и была выбрана власть советов – от сельсоветов до Верховного совета СССР.
При этом был четко поставлен вопрос: кто и как и кого будет в эти советы избирать. Характерна оценка Сталиным состояния дел в партийных комитетах, данная им на том самом XVII съезде: «Бюрократизм и канцелярщина аппаратов управления, болтовня о «руководстве вообще» вместо живого и конкретного руководства — вот где источники наших трудностей, вот где гнездятся теперь наши трудности». И тут же он высказался о партийном руководстве: «Это люди с известными заслугами в прошлом, люди, ставшие вельможами, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков... Как быть с такими работниками? Их надо без колебаний снимать с руководящих постов, невзирая на их заслуги в прошлом … Это необходимо для того, чтобы сбить спесь с этих зазнавшихся вельмож-бюрократов и поставить их на место».
Делегаты съезда, давно привыкшие и к поискам очередных «врагов», и ко всевозможным реорганизациям, в том числе и партаппарата, видимо, всерьез не задумались о заявлении Сталина о бюрократии как главном источнике всех трудностей. Единогласно утвердили резолюции по обоим докладам и новый устав партии. Одобрили и состав ЦК, существенно не отличавшийся от предыдущего.
VIII чрезвычайный съезд Советов СССР, созванного для решения лишь одной задачи — обсуждения и принятия новой конституции. Съезд состоялся 25 ноября 1936 года. Сталин начал с цитирования постановления VII съезда о необходимости демократизации избирательной системы, уточнения социально-экономической основы конституции и проведении очередных выборов органов советской власти на основе новой избирательной системы.
Молотов рассказал о главных положениях предлагаемой избирательной системы: она «снимает вопрос о лишенцах, так как все граждане без исключения получают право выбрать и быть выбранными в советы», «отменяет имевшиеся у нас для рабочих преимущества перед крестьянами при выборах в советы», «заменяет существовавшие до сих пор многоступенчатые выборы средних и высших органов советской власти прямыми выборами», «вместо открытых выборов для обеспечения большей свободы голосования вводятся тайные выборы в советы». Не ограничившись этим, как Жданов, прямо признал, что партия при выборах отказывается от монополии:
«Кандидатов в советы наряду с организациями большевистской партии будут выставлять также многочисленные у нас беспартийные организации».
А 23 февраля 1937 года состоялся «самый длинный» пленум ЦК ВКП(б), именуемый февральско-мартовским.
Выступая на пленуме, Жданов сформулировал суть вопроса:
«Нам предстоят, очевидно, осенью или зимой этого года перевыборы в советы депутатов трудящихся сверху донизу по новой избирательной системе. Введение новой конституции отбрасывает всякие ограничения, существовавшие до сих пор для так называемых лишенцев. Голосование будет тайным и по отдельным кандидатам, выдвигаемым по избирательным округам. Имейте в виду, - подчеркнул Жданов, - что коммунистов в нашей стране два миллиона, а беспартийных «несколько» больше».
Но проблема выборов участников пленума – а в основном это были руководители краевых и республиканских партийных комитетов – не заинтересовала. О чем же они говорили?
О врагах партии.
Р.И.Эйхе, первый секретарь Западно-Сибирского крайкома: «Мы встретимся во время выборной борьбы с остатками врагов, и надо изучить сейчас и ясно уяснить, с какими врагами нам придется встретиться, где эти очаги врагов».
С.В.Косиор, первый секретарь ЦК ВКП(б) Украины, все внимание в своем выступлении сосредоточил на необходимости усилить агитационную работу, дабы выяснить «источник чуждых нам влияний».
Н.С.Хрущев, первый секретарь Московского комитета ВКП(б): «В связи с большой активностью, которую мы имеем на предприятиях, в колхозах, в учреждениях, среди рабочих и служащих, мы имеем безусловно оживление некоторых враждебных групп и в городе, и на селе. У нас в Рязани не так давно выявлена эсеровская группировка, которая также готовится, что называется сейчас уже, к выборам на основе новой конституции».
К концу августа 1937 года аппарат ПБ практически завершил подготовку всех документов, необходимых для предстоящих альтернативных выборов. Утвердили в ПБ образцы избирательных бюллетеней и конвертов для них, удостоверений на право голосования, счетных листов, протоколов голосования, списков избирателей.
Образец избирательного бюллетеня содержал три фамилии — разумеется, и они сами, и их число являлись чистейшей условностью. Но уже предельно безусловным по смыслу был текст, помещенный над ними справа: «Оставьте в избирательном бюллетене фамилию ОДНОГО кандидата, за которого Вы голосуете, остальных вычеркните».
И тем не менее этот вариант избирательных документов принят не был. Вместо них первые секретари обкомов и крайкомов получили право создавать «тройки» - внесудебные органы для репрессий.
Первым право на создание «тройки» получил 28 июня 1937 года Роберт Эйхе, секретарь Западно-Сибирского краевого комитета партии. А через три дня, 2 июля, эти права получили и остальные лидеры парткомов. Причем важно отметить, что получили они право – но не обязанность создания «троек». Но никто из секретарей парткомов этим правом не пренебрег. И это – безусловно, закономерность. В условиях, когда альтернативные выборы грозили оставить большинство вождей партократии без власти (ведь, если секретарь крайкома, например, не проходил на выборах в краевой совет – то вполне логично было бы сместить его уже и с поста секретаря парткома, как не имеющего поддержки народа). Поэтому не вызывает сомнений, что в июне-июле 1937 года произошла попытка шантажа. Роберт Эйхе, известный своим «несгибаемым характером», от имени партийных секретарей обратился в Политбюро с требованием чрезвычайных прав в «борьбе с врагами народа». В противном случае партийным секретарям, составлявшим подавляющее большинство в ЦК, было нетрудно добиться смещения всего Политбюро, Сталина, Молотова, Ворошилова, Жданова, Вышинского и других. В условиях, когда только что, в мае 1937 года, было буквально в последние дни предотвращено выступление военных – этот шантаж удался.
Правда, эта победа партократии ударила по ней же самой. В то время, как «ленинская гвардия» рассчитывала с применением внесудебных «троек» укрепить свою безграничную власть, она и сама попала под удар – который был неминуем: ведь они неизбежно стали применять «меч пролетарской диктатуры» и для сведения личных счетов, истребляя друг друга. 15 месяцев «ежовщины» завершились к осени 1938 года, когда окружение Сталина сумело провести сначала в заместители НКВД, а потом и в наркомы Лаврентия Берия, своего сторонника, которые прекратил практику репрессий, сумел запретить «тройки» (с ноября 1937 года) и начал постепенное восстановление законности.
И все же окончательной победы в тот период не удалось добиться никому. Альтернативные выборы в советы Политбюро провести не сумело. Партократия в самоубийственном противостоянии сумела добиться своего — сохранила в полной неприкосновенности старую политическую систему, теперь лишь прикрытую как камуфляжной сеткой новой конституцией. Непременный эпитет последней «сталинская» отныне должен был звучать не верноподданнически, а иронично, если не издевательски, ибо из нее было выхолощено самое главное. Но кое-чего добился и Сталин. После репрессий, с 1939 года, партия, в лице ее первых секретарей парткомов, была фактически отстранена от верховной власти. С 1939 по 1952 год не проводились партийные съезды, а Сталин, с 1941 года став и главной правительства страны, постепенно переводил всю полноту власти от партийных органов к государственным. Правда, очередная его попытка все же отстранить партию от власти совершенно – в декабре 1952 года – закончилась его поражением, стоившим теперь уже жизни и ему самому. А стране – долгими годами «застоя» и последующим распадом и кризисом.
