Революционер есть человек обреченный…
Так получилось, что наши с Игорем первая и последняя встречи произошли на одном и том же небольшом клочке пространства, который ограничен в Иркутске улицами Ленина, Маркса и Гагарина и сквером Кирова.
22 апреля 1990 года иркутские организации Демократического Союза и Конфедерации анархо-синдикалистов вышли к памятнику строителям ВСЖД (тогда еще - шпилю), чтобы рассказать горожанам правду о вожде мировой революции. 1 мая 2006 года Байкальское движение, анархисты, нацболы, коммунисты, «зеленые» и кто-то еще, не сочтешь и не упомнишь, праздновали победу над «Транснефтью». В промежутке – шестнадцать лет…Так мало.
Я отношусь к тому поколению «неформалов», которое застало самый последний этап агонии СССР и потому не почувствовал на себе даже пристального взгляда Системы. Подшивалов лишь чудом прошел по той кромке, которая отделяла «профилактические беседы» в областном управлении КГБ от уголовного дела по статьям 190, 70, а то и 64. На его и наше счастье – и при товарище Андропове, и позже при раннем Горбачеве - пронесло. Ему повезло. Повезло и в том, что в 1991-ом танки не пошли на Белый дом; и в том, что в 1993 году, когда танкисты преодолели свои комплексы, его не было в Москве; и в том, что ОМОНу не дали команду идти на штурм лагеря у Кольской АЭС, ограничившись демонстрацией силы; и в том, что пруд-охладитель у Ростовской АЭС, в котором его крестил местный батюшка, был не слишком активным…
Конечно, он был в чем-то наивен, как всякий анархист – романтичен (верил, например, в пиратскую республику, «береговое братство», как пример безвластного общества), но в то же время – умел сконцентрироваться на работе, как немногие из известных мне людей. У Игоря, филолога по образованию, к любым документам анархистского движения было трепетное отношение историка-профессионала: он хранил все письма, полученные им, наверное, за четверть века, все попадавшие в его руки издания, скопил огромное количество своих и чужих статей. Он был «человек Слова» в каком-то античном смысле слова – знания он ставил выше, чем бытовые удобства, уподобившись в этом философам-киникам. Его сумки постоянно рвались от непомерной тяжести набитых в них книг – в каждый свой приезд в Иркутск (когда были деньги), он приходил в магазин «Букинист» и скупал книги по истории и философии.
Конечно, характер у него был – мягко говоря – сложный. Он мог подружиться с человеком с первого разговора и на долгие годы и знакомством с ним многие гордились, как знаком приобщения к чему-то очень важному. Сколько раз мне доводилось слышать это хвастливое: «Да я с Подшиваловым давно знаком!» -и часто от людей, которые всего лишь приходили поболтать с ним на митингах. Но он мог и вызывать безудержное, до угроз, раздражение – в начале 90-х не было у ксенофобов из Иркутского казачьего войска противника более последовательного и беспощадного, чем Игорь. Он, насколько я знаю, никогда не боялся за себя лично – на «обычного» человека он производил впечатление революционера-народника, раба из армии Спартака, бойца армии Махно, партизана из отряда Каландаришвили. Одного из тех, о ком Олег Медведев спел свой «Идиотский марш»:
…И о медалях-орденах ты помышлять не моги,
Всего награды: точно знать наперед,
Что по весне споткнется кто-то о твои сапоги
И идиотский твой штандарт подберет.
Над ним смеялись – многие бывшие соратники, которые ушли из неформалов в бизнес, политику и науку, сделали карьеру, добились чинов и званий от Системы, которая оказалась пострашнее той, предыдущей. А он верил, что еще увидит тысячи людей на улицах, и новую Оттепель.
