Рекреационный блеф
Идея туристического освоения Байкала постоянно поднимается на всевозможных конференциях и семинарах регионального уровня.
Идея, действительно, на первый взгляд кажется весьма интересной. Существует крайне привлекательное в туристическом плане побережье самого чистого озера в мире, и можно провести вполне достоверные аналогии туристического будущего с похожими побережьями египетского Красного моря, болгарского Черного моря и турецкого Средиземного моря.
Для достижения туристического рая, кажется, нужно совсем немного – провести дороги (хватит и всего одной – кольцевой вдоль побережья), построить гостиницы и развесить рекламу. По крайней мере, в многочисленных проектах “туристической рекреационной зоны” звучат именно такие интонации, откуда следует традиционно российский вывод о необходимости привлечении инвестиций. Всего лишь. Но побольше.
На самом деле ситуация далеко не так радужна, как это можно представить, слушая многочисленных прожектеров как регионального, так и федерального уровня.
На Байкале холодно: напомню, что температура байкальской воды всего плюс четыре градуса в любое время года, и лишь на короткий летний период верхний слой (чуть более метра) прогревается до приемлемых для купания градусов. В мире нет прецедентов успешного “пляжного” туризма при таких температурах. Причем вопрос не только в температуре воды: даже в июле ночные температуры воздуха байкальского побережья заставляют тепло одеваться.
Наиболее близкий к Байкалу по климату и туристическому потенциалу регион – это монгольский Хубсугул. Несмотря на все инвестиции монгольского правительства в развитие туризма на побережье озера, уровень “пляжного” туризма там практически равен нулю, и речь может идти исключительно об охоте, рыбалке и разного рода экстремальных путешествиях.
Таким образом, мощнейший пласт туристов, предпочитающих, наряду с созерцанием красот и достопримечательностей, купаться и загорать, из байкальского потенциала можно смело исключить. Причем навсегда. Вместе с ними можно исключить также массовых любителей дайвинга (отдельных экстремалов, предпочитающих плавать в толстых свитерах и “сухих” гидрокостюмах, можно не принимать во внимание за малочисленностью), виндсерфинга, водных лыж и т.п.
Безусловно, охота и рыбалка, процветающие на Хубсугуле, а также на некоторых африканских и южноамериканских озерах, имеют право на существование – но вряд ли широкое развитие такого “туризма” вызовет особый восторг как у экологов, так и у местного населения. Байкал, при всем его потенциале капитализации, является уникальным заповедником мирового масштаба, и лучшее, что можно было бы сделать на его берегах – это полностью запретить и охоту, и рыбалку.
С другой стороны, наглядный пример того же Хубсугула показывает, что среди как местного населения, так и иностранцев, весьма популярно банальное созерцание достопримечательностей и сам факт посещения известного места – куда естественным образом включается и такой популярный вид туризма, как экологический. Именно на этом – в теории – может функционировать байкальский туризм, если бы не несколько “но”.
Первое: климат. На Байкале ледовый покров полностью сходит к середине мая, а к концу августа начинаются ветра и шторма. Таким образом, "массовый" туристический сезон на Байкале сокращается в лучшем случае до четырех месяцев – а в худшем до трех и даже двух. Еще раз оговоримся: да, есть экстремалы, готовые кататься по льду на собачьих упряжках – но они в турбизнесе погоды не делают и не будут делать никогда.
Второе: транспорт. Иркутск на сегодняшний день является единственным реальным пропускным пунктом на западный берег Байкала. Даже для обеспечения одного миллиона туристов, с учетом крайне краткого туристического сезона, иркутский аэропорт должен пропускать около сорока лайнеров уровня Боинг-737 в сутки на въезд и столько же – на выезд, что требует создания принципиально нового современного аэропорта. Однако даже в случае реализации хотя бы этого проекта три четверти года аэропорт будет попросту простаивать и приносить чистые убытки.
Кроме того, сейчас Иркутск с берегом Байкала соединяет четыре автотрассы: Иркутск-Култук, Иркутск-Листвянка, Иркутск-Большое Голоустное и Иркутск-Еланцы-МРС. Из них относительно приемлемой для массовой доставки туристов является лишь Иркутск-Листвянка, которая круглогодично переполнена даже в существующем состоянии, в силу крайней популярности этого района для малоэтажного строительства. В случае доставки миллиона туристов из аэропорта на Байкал в течение, допустим, 100 дней активного сезона, маршрутными микроавтобусами вместимостью 10 человек, нагрузка на эту трассу увеличится до 1000 автомобилей в сутки в одну сторону, или 70 автомобилей в час при эксплуатации трассы в световое время. Совершенно очевидно, что только при попытке приближения к такому трафику Байкальский тракт ждет мгновенный коллапс.
Даже если представить себе крайне идиллическую картину того, что остальные автомобильные трассы будут доведены до европейского уровня, снабжены заправочными и сервисными станциями вместе с системами безопасности, даже если не менее 20% трафика возьмет на себя железная дорога и не менее 10% трафика – речной флот, нагрузка на автомобильные трассы останется в пределах одного автомобиля в одну сторону в 5 минут дополнительно к существующему потоку (совсем не маленькому), что, в принципе, в условиях безаварийной работы, относительно приемлемо, однако не снимает проблем в случае минимальной непогоды или аварии – и, кроме того, также увеличивает общие затраты на проект.
Вообще, исходя из мирового опыта, туризм на побережье эффективно работает только в случае существования высокопропускной трассы вдоль побережья, на сравнительно небольшом удалении от воды и собственно от туристической зоны. И если такая трасса существует на юго-восточном, бурятском берегу (вместе с соответствующим туристическим развитием), то на западном берегу ее создание в принципе невозможно в силу физико-географических причин. Строить еще одну "Кругобайкалку" не возьмется даже современное российское правительство со всей его страстью к "проектам века".
Третье: гостиничный сервис. Даже один миллион туристов при условии того, что один турист проживает не более десяти дней – это 100 тысяч гостиничных мест, или 500 гостиниц уровня “Прибайкальской”. Каждая гостиница – это подведенные коммуникации, электроэнергия, подвоз продуктов, вывоз мусора и т.д. – причем в течение летнего периода эта инфраструктура должна работать без малейшего сбоя, а в зимний период бездарно простаивать, тратя деньги и на консервацию помещений и механизмов, и на охрану. За рубежом (к примеру, в Болгарии) эта проблема в значительной мере снимается широким привлечением в гостиничный бизнес частных лиц, когда каждый второй жилой дом сдает часть своих помещений туристам. Однако в Болгарии, Турции и Египте за таким развитием гостиничного бизнеса стоят, во-первых, традиции проживания всего населения в частных домах, а, во-вторых, многовековой опыт гостеприимства и обслуживания населения. Наиболее близкая к описываемой структура существует в поселке Аршан Бурятии – однако всем известен “уровень сервиса” в этом курортном месте. В лучшем случае туристам сдается обычный жилой дом (дровяная печка, минимальный набор посуды и кровати с рваными простынями), при этом хозяева переселяются в баню или стайку и оперативно пропивают полученные за сдачу дома деньги.
Четвертое: обслуживающий персонал. В настоящее время на всем побережье от севера острова Ольхон до порта Байкал проживает в лучшем случае 4 тысячи человек – причем по большей части это люди, весьма далекие от гостиничного бизнеса, обслуживания населения и тем более каких-то европейских стандартов работы с туристами. Привлечение местного населения к гостиничному и туристическому сервисам – мероприятие весьма проблемное, хотя некоторый положительный опыт в этой области имеется: в уже упомянутой гостинице “Прибайкальская” успешно работают жители поселка Большая речка – однако это произошло вследствие жесткого отбора и продолжительного тренинга, что доступно далеко не каждой гостинице, не говоря уже о желании это делать. Вероятнее, скорее всего, прямо противоположная картина: орды пьяных местных жителей, мелкие грабежи, кражи и крайне нездоровая обстановка.
Таким образом, для функционирования туризма на Байкале хотя бы в объеме миллиона человек в год, требуется привлечение значительного количества квалифицированного персонала. Если ориентироваться на среднюю байкальскую турбазу, для гостиницы на 200 мест необходимо не менее 40 человек персонала, т.е. функционирование 500 гостиниц потребует увеличения местного населения вдоль западного байкальского побережья на 20 тысяч человек, что, во-первых, приведет к резкому обострению социальных проблем, а, во-вторых, потребует значительного изменения всей инфраструктуры населенных пунктов – не говоря уже об экологических вопросах. Однако самая большая проблема заключается в том, что эти 20 тысяч человек 9 месяцев в году будут сидеть без работы. В той же Болгарии по окончании курортно-отпускного сезона временные горничные и официанты возвращаются к основной работе – в школы, офисы, на производство, в институты и школы. В России школьников и студентов на работу не берет практически никто – тем более в такой ответственный бизнес, как гостиничный.
Все перечисленные факторы не только приведут в будущем, но и приводят уже сейчас к резкому росту стоимости туризма на Байкале. В общем случае, для жителя Москвы в 3-4 раза дешевле провести отпуск на Средиземном море, чем на Байкале – и при этом получить гораздо более привлекательный сервис и европейское обслуживание вместе с купанием в теплом море, дайвингом и прочими удовольствиями.
Превращение региона в туристическую зону требует колоссальных вложений, и совершено не факт, что эти деньги не только окупятся в ближайшее время, но и хотя бы позволят работать всей инфраструктуре “в ноль”. Овчинка абсолютно не стоит выделки – нигде в мире массовый туризм в таких условиях функционировать не способен.
Региональным властям рано или поздно придется признать пусть и горькую, но очевидную истину – массового туризма в общепринятом понимании на Байкале не будет. Он там невозможен. Необходимо оставить пустые фантазии писателям соответствующих направлений, и перейти к жизненным реалиям. А реалии эти заключаются в том, что Байкал – это пятая часть всей пресной воды мира, поэтому на Байкале необходимо развивать не туризм, а наоборот – заповедники и нацпарки, резко ограничив доступ посторонних на большую часть его побережья.
А как же быть с людьми, страстно желающими побывать на Байкале? Очень просто – по китайскому варианту, что-то наподобие Великой стены или монастыря Шао-линь. Сделать в Листвянке огромную смотровую площадку, организовать шоу с местным колоритом, недорогие кафе с местной кухней, пару-тройку конных, а зимой - санных маршрутов, привозить туристов большими автобусами на один день из Иркутска – само собой, за приличные деньги – и не заморачиваться ни с гостиницами на побережье, ни с обслуживающим персоналом.
А вот что может успешно развиваться на Байкале – это горнолыжный спорт. Это совершенно очевидно на примере успешно функционирующих горнолыжных трасс. Но это – совсем другая история.
