Многоцветный мир Виталия Смагина

Один из самых ярких представителей иркутского авангардного направления, народный художник России Виталий Смагин отмечает в этом году 70-летний юбилей.

В прошлую пятницу в Иркутском областном художественном музее им. В.П. Сукачева открылась его персональная выставка «Свет Прибайкалья». В экспозиции более 50 живописных полотен, написанных мастером с начала XXI века. Большинство из них создано под влиянием легенд и сказаний прибайкальских бурят.

По мнению художника, мифология – это поэтизированная история, ведь в ней в метафорической форме выражено представление наших предков о мироздании. Неслучайно многие мотивы древних преданий разных народов созвучны.

Творчество Виталия Смагина трудно уместить в какие-либо стилевые рамки, тем более что диапазон его, как художника, очень широк: от монументального искусства до пастельных и карандашных рисунков. Автор находится в постоянном развитии, поэтому даже его живописные полотна различны по технике исполнения, колористическому решению и настроению. Но при всей своей разноплановости творчество мастера всегда узнаваемо, цельно.

Однако его стремление к новому, нестандартному взгляду на вещи проявляется во всем. Даже открытие своей персональной выставки автор решил превратить в творческий вечер, чтобы больше говорить самому, нежели слушать обычные в таком случае слова восхищения. И до последнего не пускал гостей в зал, где расположилась экспозиция, на стенах и на двух монументальных крестообразных выгородках, которые расширили пространство зала. Однако без чтения поздравительных телеграмм все-таки не обошлось. Среди них – поздравления от Зураба Церетели от имени членов Российской академии художеств и от Валентина Сидорова от Союза художников России. Мастер отмечен почти всеми возможными для художника званиями и наградами. Профессор, лауреат премии Министерства культуры, член Международной академии творчества, почетный работник высшего и профессионального образования РФ. Награжден «Золотой медалью» Российской академии художеств РФ, а в этом году еще и избран ее членом-корреспондентом.

При проявившемся еще в молодости стремлении к авангарду Виталий Смагин – обладатель хорошей реалистической традиции, которую он освоил в двух школах: Иркутском художественном училище и Ленинградском высшем художественно-промышленном училище им. В.И. Мухиной. Вернувшись в столицу Приангарья, мастер сразу же становится главным художником города. В этой должности он проработал десять лет, пока не был избран председателем регионального отделения Союза художников РФ. Среди его монументальных творений проект «Вечного огня», мемориала воинам, умершим в госпиталях Иркутска, на Лисихинском кладбище и мемориале жертв репрессий З0-х годов под Пивоварихой. Роспись «Содружество» в фойе дворца спорта «Труд», Лимнологическом институте, Байкальском государственном университете экономики и права.

Почти сразу после возвращения в Иркутск Виталий Смагин начинает преподавать. Сначала в Иркутском художественном училище, а затем в 1989 году Иркутском государственном техническом университете, где по его инициативе в 2001 году кафедра рисунка и живописи выделяется в самостоятельный факультет. Сегодня художник возглавляет кафедру монументально-декоративной живописи, и мастерство его учеников очень высоко оценивается специалистами. Виталий Смагин признается, что преподавать – это еще одно его призвание. О жизненном пути и творчестве художника мы побеседовали на его выставке, которая будет работать до середины января.

– Виталий Георгиевич, хронологически вы ограничили круг работ на выставке нынешним веком, почему?

– Мне хотелось избежать ретроспекции. И потом, я готовил выставку о мифологии, и даже сформулировал эту мысль как эпиграф к выставке: мифы, легенды, сказания, улигеры раскрывают многоцветный мир наших предков. Они сравнимы с чистым, ясным взглядом ребенка, наполненным искренней веры в добрые силы, дающие возможность безмятежно мечтать и восторгаться нескончаемым светом жизни.

– А когда и почему у вас возник интерес к мифам?

– Лет десять назад, а может быть, и раньше. Вы знаете, все начинается не с мифов, а с философии. Стоит художнику задать себе вопрос: откуда мы и зачем, и вообще, что такое мироздание? И все. Появляется исследовательский интерес, другие эстетические задачи. Если не задаваться вопросом и не искать этого ответа, то и не возникнет интереса к нашей древней истории.

– Вы, наверное, сегодня самый яркий представитель того направления, которое условно можно назвать авангардным. Когда потребность писать пришла в ваше творчество?

– Это не пришло внезапно, а всегда было во мне. Помните, в прошлом году на выставке натюрмортов в «Доме художников» была моя работа «Marlboro», с элементами малых глубин и отголосками кубизма, то есть это не вполне реалистическая работа. А ведь она была написана в 1968 году в Ленинграде, когда я был еще студентом. Во время учебы в художественном училище меня поругивали за то, что я занимаюсь современными поисками, потому что в то время могли отчислить из учебного заведения, если увидят у тебя работы Пикассо, а я как раз относился к кругу таких студентов. Потом, с питерской подготовкой, я попал в среду Союза художников, и мы вместе выезжали на стройки века, я работал в общей струе. У меня есть такие работы как «БАМ шагает», «Стригали». Хотя «Стригали» нельзя отнести к махрово-реалистической живописи. В общем, у меня разные работы есть, и я их люблю, не отвергаю. Это стремление всегда было во мне, но не сразу проявилось. И этот процесс поиска для меня постоянный. Посмотрите на такие работы, как «Путь», «Выражение постоянства» с приглушенно-гармоничным цветовым строем. И сравните их, например, с «Астральным сказанием» или «Голосом неба», построенным на ярких цветовых контрастах. Ведь это абсолютно разные работы, другое представление о колористике.

– Тем не менее, почему вы выбрали именно эту эстетику?

– На самом деле то, чем я занимаюсь, нельзя назвать новым искусством. Может, для Иркутска это свежо, но я не могу назвать себя художником, который сказал совершенно новое слово в изобразительном искусстве. Тем не менее, как человек европейского образования, я показал путь, и все наши молодые ребята, начиная от Бориса Десяткина, по нему пошли. Наверное, я посмелее был. Некоторые говорили: интересно, устоишь ли ты, ведь тебя в союзе будут оттеснять. А я спокойно к этому всегда относился. Врубель в свое время сказал: писать как все, по меньшей мере, глупо. Художник 1920-х годов Александр Шевченко писал: когда говорят – художник сложился, состоялся, для меня это непонятно, что ему теперь, умирать? И подтверждение этому я нахожу у Пикассо, который говорил: сегодня я один, а завтра другой, и в этом нет ничего удивительного. Мне кажется, что художник интересен, прежде всего, себе, когда он способен совершать открытия, ставить перед собой другие задачи. Не бояться, не оберегать тот огород, на котором он уже что-то взрастил, а создавать новое.

– Какие внутренние предпосылки есть у вас для создания произведений?

– Для того чтобы создавать художественные произведения, нужны школа и опыт. Вот я своим студентам всегда говорю: если человек будет думать, как ему двигать ногами для того, чтобы сделать шаг, он упадет. Один раз научившись ходить, он больше об этом не думает. Последователи Юнга, когда исследовали профессию художника, пришли к выводу, что есть два направления. Первый – как раз рассудочно-чувственный тип художника, который изучает и воплощает свою идею. Это классический способ сенсорного пути. А второй – руководствующийся в творчестве фантазией и подсознанием, где сохранилась информация многих поколений. Информация выходит наружу, всплывает как сны. Это искусство образа. Я сейчас больше склоняюсь ко второму пути.

Ведь мои работы – не иллюстрации мифов, а исследование образов. Тем более что мифы всех народов созвучны. Это можно знать и развивать фантазию, выражая через цвет. А ведь цвет – это язык общения, такой же, как слово, движение, музыка. И через цвет и ритм можно доносить информацию на чувственном уровне. Уже в процессе создания произведения я доверяю себе и живу только тем, что на холсте вырисовывается. Я до конца не знаю, что в итоге получится. Можно писать на неуловимом дыхании, чувственном вулканическом выбросе. Внутри кипит, а потом выплескивается на холст.

– А вопрос выбора профессионального пути для вас ведь тоже не был случайным?

– Я родился в Подмосковье в Братцево, в поместье Хитрово, которое переходило из рук в руки, и в свое время принадлежало Строганову – будущему президенту Академии художеств, князю Щербатову – основателю Российского музея истории. Я, конечно, к ним не имею никакого отношения, но я родился именно там. Это забавно. Отец и мать у меня учителя. Папа писал стихи и повести и входил в круг Маяковского, а по материнской линии все рисовали. Когда мне было три года, началась война. И там, откуда мы уезжали, стоял штаб Белобородова. Когда мы в Москве были у него в гостях, я ему рассказал, что я родился там, где он воевал и сейчас живет, а я живу там, где он родился. Нас с семьей эвакуировали на Алтай. Потом отец ушел на фронт и погиб. Мама одна воспитывала четырех сыновей. Так сложилось, что я с малых лет знал, что я художник. Рисовал постоянно. В 1959-м году я приехал в Иркутск поступать в художественное училище, ведь это моя первая школа. Это не случайность, наверное, все предопределено.

– Как и ваша потребность преподавать?

– Конечно, я же потомственный педагог. Почувствовал, что могу преподавать. Ведь есть хорошие художники, но не могут быть педагогами, а есть хорошие преподаватели, но как художники они не состоялись. Вот у меня мой профессор Лев Савинов замечательный художник и педагог от Бога. Он вроде бы ничего особенного не делал и никогда не правил никого и хорошо учил.

– Вы ведь тоже, говорят, ничего студентам в творческом плане не запрещаете?

– Потому что я пытаюсь заронить в них зерно уверенности в себе. Это очень важно. И потом, я считаю, что художник, и вообще человек искусства, должен, не скрывая, говорить о том, что он хочет быть первым. Без этого стремления ничего не получится. Даже никудышный дворник – это плохо. А плохой художник – это ужасно.