В Иркутской области после убийства активиста в экологическом лагере обострились отношения силовых структур, экологов и властей
Нападение на палаточный лагерь, где жили активисты нескольких экологических организаций, стало пиковым событием вокруг международного центра по обогащению урана на ангарском АЭХК.
Профессионально организованный налет начался 21 июля в пять утра. В результате нападения, продолжавшегося не более 15-ти минут, пропали личные вещи экологов и был убит участник организации «Автономное Действие» из города Находка (Приморский край) Илья Бородаенко. Обитатели палаточного городка рассказали, что на рукавах нападавших были белые повязки – для того, чтобы не попасть по «своим».
Экологический лагерь, как и все антиядерное движение, организовывалось не идейными одиночками: за маршами протеста в Ангарске помимо местных экологов – «Байкальского движения» и «Байкальской экологической волны» – стоят международное движение «Хранители радуги», организация либертарных коммунистов «Автономное действие», независимые экологи.
Борьба против международного ядерного центра по обогащению урана (МЦОУ) на базе ФГУП «Ангарский электролизный химический комбинат» — один из наиболее политизированных и потому заметных проектов на территории России. Именно в Ангарске сейчас находится главная переговорная площадка между российским руководством и «общественными организациями». Поэтому именно туда вкладываются деньги западных фондов и организаций и едут активисты со всей России. Однако до сих пор своеобразный диалог велся в рамках принятых стандартов – с помощью переговоров и акций протеста.
Нападение на экологический лагерь спутало карты как экологам, так и властям. Силовые структуры настаивают на «бытовой» версии: нападавшие могли беспрепятственно взять с собой ценные вещи у людей, которые не станут искать справедливости в чужом городе. Прокуратура Иркутской области предъявила 19 местным жителям обвинения в хулиганстве, совершенном группой лиц по предварительному сговору. Одному из арестованных вменяется в вину «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего».
Экологи видят в нападении политическую подоплеку и обвиняют силовые структуры в бездействии перед угрозой планируемого нападения на лагерь. Милиционеры в ответ предали огласке фамилию одного из нападавших – 19-летний Павел Рихванов оказался сыном сопредседателя общественной организации «Байкальская экологическая волна» Марины Рихвановой, самого яростного противника размещения уранового центра.
По словам Марины Рихвановой, молодой человек поддался влиянию друзей. Несмотря на то, что в ту роковую ночь его собственная мать могла стать жертвой нападения – Марина Рихванова не оказалась в одной из палаток только потому, что остановилась на ночлег у своей ангарской знакомой. После нападения палаточный лагерь под Ангарском закрылся, а его участники продолжили выступления против проекта МЦОУ в форме перманентных пикетов. Кроме того, БЭВ совместно с международной экологической группой «Экозащита» 26 июля открыли свой палаточный лагерь в Шелеховском районе.
Марина Рихванова высказала мнение, что к инциденту мог быть причастен «Союз правых сил»: ее сын работал в охранном агентстве группы компаний, принадлежащих лидеру иркутских «правых» Игорю Кокоурову. Однако представители регионального отделения скептически относятся к тому, что глава Росатома Сергей Кириенко, вышедший из партии СПС более 7 лет назад, мог как-то влиять на иркутское региональное отделение «правых».
Нападение на экологический лагерь внесло существенные изменения в стратегию и тактику пропагандистской работы представителей Федерального агентства по атомной энергии (Росатома) с общественностью. Последняя встреча на АЭХК (с членами Евразийского экономического сообщества) прошла за закрытыми дверями. Хотя ангарская трагедия, произошедшая накануне, не повлияла на время и место проведения запланированных переговоров с представителями Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и России.
«Целый ряд аргументов говорил в пользу проведения первого заседания Совета в Ангарске, - отметил заместитель главы Росатома Николай Спасский накануне встречи. – Это и большой опыт комбината в сфере международного сотрудничества, и то обстоятельство, что решением правительства России комбинат был исключен из перечня особорежимных объектов».
Несмотря на то, что закрутившийся вокруг АЭХК сюжет приобрел криминальный поворот, Россия не собирается отказываться от проекта, участие в котором обдумывают ее зарубежные партнеры.
Росатом последовательно превращает АЭХК в переговорную площадку о проблемах атомной энергетики: в учебном центре предприятия прошел семинар для МАГАТЭ, консультации с Украиной и обсуждение кадровых проблем отрасли с представителями ЕврАзЭС. Участники каждой из встреч обнаруживают неподдельный интерес к создаваемому на площадке АЭХК по инициативе президента Владимира Путина МЦОУ. Ненавязчивая тактика привлечения заказов на АЭХК говорит о том, что высшее руководство России позиционирует Ангарск как производителя топлива для атомной энергетики, в развитии которой президент России лично убеждает азиатских и европейских контрагентов. И повторения финала ВСТО не будет. Безусловно, регион, где расположено предприятие атомного топливного цикла, находится в зоне риска. Однако общая тенденция такова, что чем доходнее предприятие, тем больше средств вкладывается в то, чтобы используемые там технологии были безопасны для человека.
Та же картина до недавнего времени наблюдалась на Урале. В Челябинской области экологи устраивали акции и шествия с плакатами «Не дадим превратить Урал в ядерную помойку». Причиной экологических волнений стал завод «Маяк». Это производственное объединение начало работать в 1949 году, главной целью была ликвидация монополии США на ядерное оружие. «Маяк» в Челябинской области производил оружейный плутоний, а позднее – тритий для ядерного щита СССР. 29 сентября 1957 года на Маяке произошел тепловой взрыв емкости с высокоактивными веществами. Не считая Хиросимы и Нагасаки, это была первая ядерная катастрофа в мире. Радиоактивное облако накрыло большую территорию, администрация расселяла множество деревень и поселков, а количество жертв аварии измерялось несколькими десятками тысяч человек. Требования закрыть «Маяк» экологи выдвинули как только узнали о существовании производства – с приходом гласности. Под давлением общественности был введен мораторий на ввоз в страну отработанного ядерного топлива (отменен только в 2006 году), в результате чего «Маяк» лишился рынка. Именно поэтому ядерщики уверены, что радиофобная истерия в России подогревается западными конкурентами, работающими с атомными проектами. Акции экологов на Урале финансировались, предположительно, французскими предприятиями, перерабатывающими ядерные отходы. Не исключено, что в Иркутской области также защищаются интересы зарубежных предприятий, обогащающих уран.
Диалоги о перспективной подготовке кадров и топлива для атомной энергетики проходит на фоне митингов, пикетов и акций протеста, организованных защитными организациями.
Активисты Байкальской экологической волны и Байкальского Движения с помощью «Автономного Действия» собирают подписи под требованием не создавать МЦОУ, «Хранители Радуги» и «Экозащита!» более радикальны. Они проводят информационные пикеты с требованием полного отказа России от атомной энергии. Возможно, поэтому последнюю встречу «закрыли». Впервые с момента громкого «открытия» комбината для общественности. Судя по всему, в диалоге с прозападными защитными организациями государство взяло тайм-аут.
