"Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайяй…"
О формировании в нашей стране новой тоталитарной идеологии на национально-религиозной основе известно широко. Но мало кто из нормальных людей способен спокойно взирать на реанимацию еще не забытой «коричневой чумы» ХХ века...
Сегодня можно уже вспоминать, как проходил в Москве очередной суррогат ноябрьских праздников, поименованный неким безличным, но несомненно злым острословом Днем народного единства. Прошвырнулась по бульварам столицы толпа дюжих парней под флагом Евразийского союза молодежи (ЕСМ), среди которых в качестве заявленных «частных лиц» еще восемь откровенно нацистских организаций и скинхэдов. Все они – «бойцы» из ЕСМ, ДПНИ, РОНС, ЛДПР, РОД, НДПР, ННП, "Национал-патриотов России", как полагается у «наци» всего мира, в черных куртках и плащах. Некоторые, самые беззастенчивые – еще и в черных вязаных масках с прорезями для глаз. Возглавлял многотысячное шествие Егор Холмогоров политобозреватель радио «Маяк» и председатель Консервативного Совещания, подобравший для той России, к которой устремлены взоры российских нацистов, очень точный эпитет «санитарная империя». Именно такой, по-волчьи санитарной видится роль России в общемировых процессах и остальным нашим «державникам» от красных реваншистов до радикальных государственников. В руках Холмогоров нес образ Казанской Божией Матери, который с этого момента можно считать еще одним символом из христианской иконографии, избранный наци для одурения толпы, наряду с постоянно оскверняемыми Спасом Нерукотворным, св. Георгием Победоносцем, Архангелом Михаилом и другими.
Шествие, показанное по каналам интервидения шокировало весь мир кроме, пожалуй, самой России. Несмотря на то, что о формировании в нашей стране новой тоталитарной идеологии на национально-религиозной основе известно широко, мало кто из нормальных людей способен спокойно взирать на процесс реанимации еще не забытой «коричневой чумы» ХХ века. Скандал мог разразиться серьезный, если бы не аналогичные по духу события во Франции, на которые и пришелся информационный акцент в эти дни. Быть может, обида за то и стала на следующий день причиной настойчивого «пророчества» Дмитрия Рогозина о том, что в нашей стране в самом ближайшем будущем вероятен не столько «оранжевый», сколько «французский» сценарий развития событий. Но, что ни говори, нацистский «правый марш» все равно стал в Москве главным и единственным видимым признаком «народного единения», что позволяет предполагать, под каким знаменем вожделеет оного наша родная власть.
Об идее «альтернативы» замшелому празднованию даты большевистского переворота, после которого Россия потеряла веру и культуру, а российские народы оказались в состоянии духовного рабства, писано и говорено в эти дни много. В частности, об исторической подтасовке, посредством которой дата 4 ноября была увязана с ложным представлением россиян об истинной природе смуты XVII века. О странной пропагандистской идее «примирения» всех со всеми, вместо покаяния и прощения, так нужных сегодня нашей бедствующей стране. О благодушном приятии новой редакции российской истории, где в гражданских «святцах» Сталин соседствует с российскими новомучениками, а проклявший большевизм Патриарх Тихон с общенационально почитаемым «вождем мирового пролетариата».
Все это можно было бы списать на бесспорную косность общества и его полную дезориентацию в условиях общего кризиса, в который ввергнута страна по усердию наших правителей. Но к дате 4 ноября россиян готовили не только кадровые пропагандисты, способные в угоду текущему режиму на все. Приданию «сакрального» смысла бессмысленной дате активно способствовали и наши «духовные вожди» актеры, литераторы, научные и общественные деятели, религиозные и иные лидеры. Большинство из них не стоит подозревать в незнании истинной цены «аргументам»в, которыми они пользовались. Но, пропаганда на то и пропаганда, чтобы во время соответствующих кампаний напрочь забывать о таких вещах, как логика, совесть или сама истина.
Например, митрополит Кирилл (Гундяев) в телеэфире не мог не поддержать миф о том, что в Смутное время, одна из дат которого связана с 4 ноября, внешний враг захватил столицу и вошел в Кремль, разрушив некую «вертикаль власти». Нетрудно понять, что если бы он поведал о том, как сама власть ввела тогда поляков Москву, да еще и с участием будущего царя Алексея Михайловича, то картина получилась бы несколько нелицеприятной. Но в стремлении «оправдать высокое доверие» митрополит и сам крепко запутался. Упрекнув до того одного из политиков в нецерковности взгляда на вещи, с помощью этого исторического изыскания он сам и опроверг собственное заверение. Потому что заявил, что приветствуя праздник, церковь опирается исключительно на «нравственные постулаты», общие для традиционных религий страны. Но, разве можно называть подтасовки нравственным делом?
Другое дело, что история в нашей стране после «краткого курса» – наука, как известно, особо «терпеливая». Поэтому, на общем фоне ее нескончаемых истязаний упомянутая «липа», как и наступившее, якобы, народное «единение», проскочили никем не замеченными. Разве, что историки удивлялись, как после «захвата» Кремля, где больше года под осадой сидели поляки вместе с пригласившим их правительством Семибоярщины, в которую входил отец будущего царя боярин Романов, все они потом остались живы и здоровы. Да, как после «победы над польскими захватчиками» 4 ноября 1612 года, те умудрились держать Русь под контролем еще шесть лет. А потом еще и мир заключить – выгодный для Польши и вынужденный для Руси, которая могла, иначе, потерять Троице-Сергиеву крепость-монастырь.
Неспециалистам же в российской истории легче было бы удивиться другому тому, как митрополит свел воедино нынешнюю фикцию, якобы, состоявшегося в стране «гражданского общества» с инициативой Козьмы Минина. Потому что это он поднял народное ополчение и вынудил участвовать в нем не одного лишь Пожарского, но и сотни других отпрысков «голубых кровей». А легитимная власть того времени – московское боярство, как известно, пыталось восстановить народ против Минина, который был самым настоящим бунтовщиком против власти и сыграл главную роль в тех событиях. Но в таком случае слова владыки можно понимать, как завуалированную симпатию к народным волнениям и пожелание того же нынешнему «гражданскому обществу»? Говорит же он буквально, что «были смута, борьба, интриги, гражданские конфликты… И вот из недр народной жизни поднялась мощная волна сопротивления, то, что мы сегодня называем гражданским обществом, и страна была освобождена». Тем паче, что тут же, называет канун осады Троице-Сергиевой Лавры едва ли не исторической датой образования державы, сравнимой с наиболее крупными государствами того времени. В смысле, мол, только после народного бунта против засилья легитимной власти Семибоярщины с призванными ею поляками, и «потекли на Руси молочные реки в кисельных берегах»…
Особое внимание, уделенное агитации россиян митрополитом Кириллом, можно оправдать только высокой степенью конкретики, с которой отнесся он к данному «делу государственной важности». Заметим, что говорить о трупе из мавзолея он, при этом, счел преждевременным. Но, не приводить же в качестве примера негосударственной пропаганды обтекаемых фраз вышестоящего митрополиту чина, вроде «без прошлого не может быть настоящего и будущего». Да и, кто еще может сравниться с руководителем ОВЦС в точности, с которой он выражает нужные мысли.
Лидеры других конфессий, конечно, тоже не обошли нововведение вниманием. Только не каждый лично, а всем своим «коллективом». Межрелигиозный совет России, через который и насаждалась идея официального празднования новой даты, выступил с морализаторским обращением на тему того, как важно не забывать делать добро и предложил дату 4 ноября считать Днем добрых дел. Из текста документа можно заключить, что это должно привести каждого «к исцелению души», а всех вместе «к духовному оздоровлению». Подписали документ, понятно, мусульмане, иудея, буддисты и протестантские лидеры. А отдельное от коллектива, личное мнение главы российских католиков Тадеуша Кондрусевича, что все, помогающее консолидации общества, «это хорошо», можно считать вынужденным по причине известных обстоятельств. Поэтому, митрополит Кирилл, представляющий «самую традиционную» конфессию высказался из религиозных лидеров не только в первую очередь, но и наиболее обстоятельно. Что, в свою очередь, позволяет видеть в его лице выразителя общего мнения всех «менее традиционных» религиозных организаций страны. И это был немалый вклад в то, что ценой неимоверного «передергивания» фактов и исторических фальсификаций банальная истина, что хорошо – это хорошо, а плохо – это плохо, предстала в глазах российской общественности в «освященном», так сказать виде. В смысле, приобрела необходимый любой квазинациональной идее явственный оттенок сакральности. Нечто, вроде вынесения иконы Казанской Богоматери во главу нацистского шествия.
Итак народ, можно считать, худо бедно, но объединился. А как обстоят дела со ранее рекламируемой идеей о «согласии и примирении»? Это она, помнится, породила в чьей-то голове мысль, воплощение коей и стала нынешняя выплывшая из смутного времени дата. Ведь, это бесспорно, что объединение без предварительного согласия выглядит как-то нелогично. Да и, на какой почве может произойти примирение не просто по-разному мыслящих живых людей, что было бы естественно, а двух, принципиально противоположных мировоззрений? Одного обращенного к Богу и Его человеку, и другого – развернувшегося лицом к интересам безличного государства.
Идея великодержавности в России присутствовала, наверное, с самого начала появления реальных признаков государства, то есть с Петра. Как известно, с тех пор она побывала и русско-имперской, и империалистической советской. Теперь, похоже, приходит черед националистической. По крайней мере, «чудище обло», рождаемое «симфоническим симбиозом» власти и религии свидетельствует о том, что представляет собой в глазах власти нынешний идеал государственности вполне откровенно. Но стоит ли в таком случае серьезно относиться к общероссийским инициативам по «согласию и примирению»? Стоит ли церкви и государству обсуждать вопрос о том, хоронить ли не хоронить Ильича? И не прав ли с государственной точки зрения митрополит Кирилл в своем суждении о преждевременности упокоения в земле этого жупела сатанинской славы большевизма. Ведь, трупопоклонники, это уже готовые «империалисты», в противоположность остальным, толкующим о благах для человека. Их массы не придется ни выращивать с нуля, ни загонять в новый ГУЛАГ– потребуется лишь изменить наименование ориентира с «советского большевизма» на «национал-православную державность»…
Если стряхнуть дикое наваждение всей этой нарождающейся идеологии, кощунственно обрамленной религиозной символикой, то проступит сквозь туман хорошо знакомая всем нам технология большевистской пропаганды. То, что она не пользуется исторически устаревшими понятиями «пролетариат» и «коммунизм», а обращается в своих нуждах к идеалам вечного порядка, нисколько не меняет ее сущности. Потому что цель нынешней промывания мозгов российскому населению остается той же, что до начала перестройки. Это готовность одних на все, лишь бы сохранить себе условия вторить произвол в отношении других себе подобных.
