Дом без детей и собак
Необходимость написать о проблеме съемного жилья - непомерно раздутые цены, спрос, значительно превышающий предложение, разного рода лохотроны и проч. - тревожила меня уже давно.
Но пока сама я (в компании мужа, четырехлетнего ребенка и кота) вполне счастливо жила в снятой по дешевке - а главное, "через знакомых" - трехкомнатной квартире на севере Москвы, тревога эта была какая-то смутная, не вполне оформившаяся, что ли
Когда же мои добрые, но все же не святые хозяева сообщили, что собираются сделать в квартире дизайнерский ремонт в духе «стильного минимализма», а потом сдать ее за сумму, раз этак в десять превышающую наши с мужем и котом финансовые возможности, тревога наконец стала отчетливой. Через неделю поиска нового жилья она превратилась в панику. А еще через неделю я поняла, что не хочу писать про непомерно раздутые цены — хотя они непомерно раздуты, — и про спрос, превышающий предложение — хотя он его ой как превышает! — и даже про лохотроны… А хочу написать про другое. Потому что даже наличие искомой суммы в сорок или, например, пятьдесят тысяч рублей в месяц, восхитительная способность заплатить ее единовременно в тройном размере (риэлтору, за первый месяц и «залог за мебель») и юридическая грамотность совершенно не устраняют главное препятствие в съеме жилья — Человеческий Фактор.
— Кто будет проживать?
— Я, муж, четырехлетний ребенок и кот.
— Кот кастрирован?
— Да, — я заранее лишаю пока еще полноценного Мистера Блэка его мужских достоинств.
— Откуда вы приехали?
— Ниоткуда мы не приехали. Москвичи.
— Тогда зачем снимаете?
— Жить-то где-то надо! — бешусь я. — Или вы думаете, что у каждого москвича родовое поместье есть?
— Все понятненько, зачем так волноваться? И последний вопросик: все славяне?
— Ну… в целом… — я на секунду задумываюсь о национальной принадлежности кота, который для славянина слишком черный, и мужа, который хоть и выглядит как истинный ариец, в генеалогическом древе имеет толстую и разветвленную грузинскую ветвь; насчет своих прадедов, принадлежащих к многострадальному народу, я даже не беспокоюсь: евреи, в отличие от арабов, в этом городе считаются русскими. — Все славяне.
— Вот и чудненько. Могу предложить двушечку. Свеженькая, очень чистенькая, ремонтик закончился буквально недельку назад. Есть современный гарнитурчик — светленькая такая стеночка, мягкая троечка, в обеих комнатках паркетик, на кухоньке линолеум… — риэлторша обрывает свой восторженный спич, задумавшись, видимо, какой из уменьшительно-ласкательных суффиксов: «ик», «чик», «ушк» или «оньк» — лучше всего будет сочетаться с кухонным линолеумом.
Я вклиниваюсь в образовавшуюся паузу:
— Хорошо. Поедем смотреть.
Мы едем в Кузьминки и смотрим — испытывая острейшее ощущение дежавю. Примерно такие же помещения, обклеенные сине-зелеными немаркими обоями, заставленные темно-коричневой венгерской мебелью от пола до потолка, забитые хозяйской одеждой, чайными сервизами, хрустальными уточками и прочими родовыми реликвиями, с чуть тронутой плесенью и ржавчиной сантехникой, со свалявшимся ковровым покрытием, с подгнившим по краям линолеумом мы уже видели вчера, позавчера и позапозавчера. Все они тоже были отрекламированы риэлторами агентства «НИАМ» как «чудненькие», «свеженькие» и «сразу после ремонта»… При одной только мысли о том, что в таких вот Кузьминках мы будем жить, хочется немедленно удавиться. При мысли о том, что за эту жизнь предстоит еще и платить, хочется удостовериться в том, что веревка исключительно прочная и надежная.
— Он разложился на плесень и на липовый мед… — тихо, с видом умалишенного мурлыкает муж, машинально сколупывая с растрескавшейся батареи кусочек зеленой краски. — А перестройка все идет и идет по плану…
— Вы же сказали, что квартира в хорошем состоянии, — укоряю я риэлторшу шепотом, чтобы хозяин, мужичок лет пятидесяти пяти в трениках и со слуховым аппаратом, меня не услышал.
— Ну так девушка, чего ж вы хотите за такую цену! Всего сорок тысяч! — громогласно парирует риэлторша; хозяин, насторожившись, поворачивается слуховым аппаратом к нам. — Очень даже приличный вариант в такой низкой ценовой категории!
Мы с мужем стыдливо прячем глаза. Дело в том, что мы немного не в себе: убитая двушка в Кузьминках очень плохо сочетается у нас в головах с сорокатысячной ценовой категорией, а сама эта категория не кажется такой уж низкой — но это наш маленький секрет, потому что всей остальной, «вменяемой» Москве такой расклад вроде бы представляется совершенно естественным и нормальным.
— К тому же у вас кот и ребенок, — продолжает риэлторша. — А они могут ведь и обои подрать, и пожар устроить!
Страшная, апокалиптическая картина встает перед глазами: наша четырехлетняя дочка и годовалый кот, вооружившись канистрой бензина и рулоном обоев, смеются сатанинским смехом и чиркают спичками…
— Между прочим, я еще не вполне определился, что сорок, эт самое, тыщ, — веско и очень громко, как все глухие люди, изрекает хозяин, который явно считал что-то очень для себя важное с риэлторских губ. — Возможно, эт самое… Сорок пять.
— Ну, Игнат Львович, конечно, вы правы, но в то же время и не совсем, — вступается за нас риэлторша. — Сороковничек будет нормально. Посмотрите на ребят — очень достойные жильцы: они, во-первых, славяне, во-вторых, журналисты, в-третьих, женатые, даже штамп у них есть…
— Что у них есть?
— Штамп, штамп в паспорте. Ну, что женаты они. Что шумных компаний водить не будут…
— Не понял?
— Пьянства, Игнат Львович, не будет, пьянства! — кричит риэлторша.
— А… ну… это да… это правильно, молодцы… — теряется хозяин.
С тяжелым сердцем я пытаюсь примерить нашу жизнь к этой квартире. Потому что тоска, конечно, тоской, но ведь и правда — кому мы такие нужны, с двумя маленькими монстрами-пироманами в придачу, да еще в такой низкой ценовой категории! Идеальный клиент, он ведь какой? — «строго с/п слав. б/д б/ж без в/п» («семейная пара славян без детей без животных без вредных привычек»)…
— Ну а если, — говорю, — мы это все-таки снимем, сможете вывезти часть мебели — или просто выкинуть?
— Что? — хозяин что-то подкручивает в слуховом аппарате. — Мне послышалось: «выбросить».
— Ну да, выбросить, — четко артикулирует муж. — Потому что это очень мрачная и старая мебель. А у нас ребенок. И мы бы хотели что-то повеселее. Мы сами купим, — на всякий случай добавляет он.
— Хотите купить — пожалуйста, — милостиво соглашается хозяин. — Но выбрасывать ничего нельзя. Ишь чего удумали! Такая стенка, между прочим, импортная, венгерская, она еще сто лет простоит! Да и вещи у меня там лежат матери покойной, царствие ей небесное… И мои вещи тоже. А то куда вы их денете, если шкафа-то не будет?
— А зачем вам хранить свои вещи в квартире, которую вы сдаете? Это ведь не очень удобно, — говорю я. — Вы ведь все равно не сможете чаще одного раза в месяц сюда заходить.
— Чего я не смогу?!
— Я говорю, вы не сможете…
— Я все смогу! Что-то вы, девушка, странное говорите: как это я в собственную мою квартиру не могу приходить? А если мне что понадобится? Взять что-нибудь или там, мало ли, проверить, как вы тут живете? Тоже мне — раз в месяц… В неделю раз точно буду заглядывать, навещать.
Мы с мужем вопросительно смотрим на риэлторшу.
— Ну, если он будет предупреждать звоночком, — беспомощно разводит руками риэлторша.
— Мы подумаем, — говорим мы и не без некоторого облегчения покидаем свеженькую двушку в Кузьминках.
Осенний дождь размазывает по асфальту перед подъездом написанную мелом фразу: «Любимая, прости!» Риэлторша бодро цокает каблучками у нас за спиной.
— Виктория, — поворачиваюсь я к ней, — а вы не могли бы мне дать интервью?
— Что дать? — пугается Виктория.
— Интервью для моего журнала. Я как раз пишу статью про съемное жилье. Разговор с вами, как со специалистом, был бы для меня очень полезен…
— Нет, что вы! Никаких интервью! И вообще… Обратитесь к директору нашей компании… Он передаст ваш запросик в службу информации… А я не могу… И вообще, мне тут налево — всего хорошенького, успехов в работе…
— Ну вот скажите, Алексей, вы ведь тоже риэлтор: на что она рассчитывает, когда говорит, что ремонт закончен неделю назад? Зачем она вообще нас туда везет, в эти Кузьминки — разве она не понимает, что такую убитую квартиру мы не снимем?
— Понимает. Но главное ведь что? Главное — это клиента выманить. Это как в анекдоте: «Нам бы его завалить, а там затопчем».
Мы сидим и беседуем в квартире моей мечты: я и частный риэлтор Алексей Алешко. Потолок в квартире моей мечты идеально белый, стены в квартире моей мечты идеально ровные — они украшены побегами бамбука и, кажется, тростника; кухня в квартире моей мечты оснащена барной стойкой, и вообще это не кухня, а «студио»; по теплому полу моей мечты прогуливается кот моей мечты — роскошный породистый меховой зверь светло-палевого окраса, а не какое-то черное, вечно голодное глазастое чмо родом из села Омутищи. Кроме того, квартира моей мечты находится в районе моей мечты — в центре Москвы и в паре кварталов от редакции, где я работаю… К сожалению, квартира моей мечты предназначена не для съема — это собственность риэлтора Алексея.
Алексей Алешко известен как создатель сайта torent.ru, посвященного аренде жилья (очень неплохого, кстати, сайта). Из семи агентов, к которым я обратилась с просьбой об интервью, он был единственным, кто согласился. Об Алешко вообще ходят хорошие слухи: он, говорят, работает честно, в описании предлагаемых квартир адекватен, в выборе хозяев и клиентов осторожен, в юридических вопросах подкован.
— Есть даже такой специальный риэлторский термин, — продолжает он, — «выкатывать клиента». Скажем, какая-нибудь старушка хочет сдать свою халупу за три копейки. Агент говорит ей: «Ну что вы, мэм, у вас такой чудный флэт, он стоит никак не меньше сорока тысяч в месяц!» Старушка рада. И еще несколько таких же старушек тоже рады. Дальше агент начинает водить — «катать» — к ним клиентов. Старушки в восторге: столько желающих! Клиенты, естественно, с ужасом разбегаются — но агент ведь и не рассчитывал сдать им эти квартиры. Они нужны для «выкатывания»: в конце концов, когда «выкатанный» клиент начнет сходить с ума от безысходности, агент приведет его в нормальную — вернее, в сносную квартиру. Которую клиент вряд ли снял бы, приди он в нее сразу. Но теперь, на контрасте, он с радостью в ней поселится и будет еще считать, что ему повезло.
В квартире моей мечты звонит телефон.
— Есть такая, — бодро говорит Алексей в трубку. — Еще не сдана. Да. Да. Да. Нет. Строго славян. Да, строго. Не за что. И вам того же. До свидания.
— Ну вот, и вы туда же — «строго славян»… — говорю я.
— Это пожелание хозяина, он в своем праве. Мне-то без разницы. По мне — пусть хоть пара трансвеститов из Ирака. В некотором смысле они для меня даже более выгодные клиенты, чем та же «семейная пара славян», которую везде ждут с распростертыми объятьями. А те это прекрасно знают и поэтому кочевряжатся…
— То есть вы действительно полагаете, что требования вроде «рассмотрим всех приличных, не рыночных, Кавказ и Азию не предлагать», или «возьмем славян, желательно иностранцев, с полным пятидневным рабочим днем», или «дети приветствуются, но строго после шести лет, не более двух» — это нормальные требования?
— Да. Во всем мире так. Логика простая: «моя собственность — кого хочу, того и пускаю». Так что если хозяин хочет поселить к себе именно славян без детей, я буду искать ему славян без детей. Ну а если он выдвинет какие-нибудь абсурдные требования — вроде размера бюстгальтера жилицы, такое у меня тоже было, — я просто не стану с ним работать.
— А если хозяин приходит раз в неделю пить чай, руководствуясь, видимо, той же логикой: «моя собственность — когда хочу, тогда и прихожу»? Или, например, заходит в отсутствие жильцов, открывая дверь своим ключом. Это, по-вашему, тоже нормально?
— Нет, это ненормально. К сожалению, в нашей стране квартиры, даже обремененные жильцами, часто все равно воспринимаются как полностью свои. Это вопрос чисто психологический: семьдесят лет у нас все было общее, колхозное. И тут вдруг — бабах! Человек получает СВОЕ. А культуры поведения рантье нет. Понимания, что принадлежащая тебе квартира все же временно не твоя — там лежат чужие зубные щетки, — тоже у многих нет, особенно у людей старшего поколения… То же самое и с обстановкой. Это же все мое, родное! Сменить обои и мебель? Да вы что! Эта вот шелкография темно-синего цвета — это же евроремонт! А за этой стенкой моя бабка стояла в 60-м году в очереди, это раритет! И я буду все это отстаивать с пеной у рта и захлебываясь от вожделения!.. В этом смысле до Европы с ее доходными домами, предназначенными именно и специально для сдачи в аренду, а не оторванными с кровью от сердца владельца, нам еще далеко. Так что я всегда советую клиентам менять в снятой квартире замки. Хотя бы одну личинку. Получить полный комплект ключей, один ключ запаковать в пустой конверт, конверт запечатать и отдать хозяину. С условием, что распечатает он его только в случае крайней необходимости и в присутствии свидетелей.
— Ага. И какой же хозяин согласится на такое условие?
— Люди адекватные и без задних мыслей легко соглашаются, поверьте. Я всегда говорю о смене замка перед самым заключением сделки. И если хозяин вдруг начинает протестовать — тогда я просто встаю, возвращаю клиенту полученное за услуги вознаграждение и говорю: делайте что хотите, а я ничего вам гарантировать не могу.
— Нетипичный подход. Сколько я знаю риэлторскую практику, главное — оформить сделку, а дальше хоть трава не расти.
— Правильно, если речь идет о крупных агентствах. А для частника это совершенно типичное поведение, потому что репутация ему очень дорога. Агентство сегодня «Иванов и компания», а завтра «Петров и сыновья». А частник как был Вася Пупкин, так Васей Пупкиным и останется, ему деваться некуда.
— Ладно, с замками понятно, а как жильцу защититься от повышения квартплаты?
— А зачем ему защищаться? — удивляется риэлтор. — Цены растут — это нормально. Здесь же не Европа. Здесь инфляция в области недвижимости — 30–40 процентов годовых, рынок крайне нестабилен, а спрос значительно превышает предложение. Хозяева сейчас не хотят фиксировать плату даже на год. Максимум — полгода.
— Ну хорошо, — говорю. — Вот вам реальный случай. Наши друзья — кстати, с тремя детьми — снимали квартиру. Договор был подписан на год, фиксированная плата — тридцать тысяч в месяц. В середине года хозяин сообщил, что квартира подорожала и теперь стоит сорок пять. «Как же так, у нас же договор!» — сказали друзья. «У нас не договор, а филькина грамота, — ответил хозяин. — Он не заверен нотариально. На нем только печать агентства, а она ничего не значит». Так что теперь наши друзья платят сорок пять.
— Ну и зря платят. Любая бумага, подписанная двумя физическими лицами, имеет полную юридическую силу. Такие договора не заверяются. А вот эта синяя печать агентств, за которую многие так держатся, — она действительно ничего не дает, в этом их хозяин был прав.
— Как же им стоило поступить?
— Им стоило отправить хозяину заказное письмо: «Уважаемый Сан Саныч, на основании такого-то пункта нашего договора и такой-то статьи Гражданского кодекса мы не принимаем выдвинутые вами условия изменения договора и до такого-то числа такого-то года будем платить вам прежнюю сумму».
— Ага. А хозяин, к примеру, юридически безграмотен. Он приходит с нарядом милиции — и…
— …И квартиросъемщик тогда говорит: «Вэлкам, господа! Вот мой договор, подписанный мной и хозяином. Еще раз сюда заявитесь — я на вас в суд подам». Кстати, не надо бояться слова «суд». Это раньше, до 2005 года, все было долго, сложно и плохо. Теперь такие проблемы находятся в компетенции института мировых судей. Пишем заявление — и через две-три недели у нас на руках судебное решение. С ним любого участкового можно пинком спускать с лестницы… К сожалению, об этом мало кто из съемщиков знает. А почему? Потому что агенты по недвижимости этого тоже не знают. Они и сами искренне верят, что сделки, которые они помогают заключать, нелегитимны.
Вернувшись домой, я набираю 8-10-49… — звоню свекрови.
Моя свекровь — грузинка, а свекор, как говорится, славянин-иностранец. Оба они живут в съемной двухкомнатной квартире в славном баварском городе Нюрнберге вот уже десять лет.
— Нателла Рубеновна! Расскажите, пожалуйста, как вы сняли свою квартиру в Германии?
— Как все люди делают, так и мы сделали! — кричит Нателла Рубеновна с того конца Европы. — Посмотрели объявления в газете, выбрали, договорились с домовладельцем о встрече, пришли. Мы ему понравились, он нам понравился — заключили контракт, заплатили залог, заплатили за первый месяц и стали жить.
— У нас тут в объявлениях обычно пишут пожелания относительно жильцов, например: «кроме азиатов» или «Кавказ не предлагать». У вас там что-то подобное возможно?
— Какой-такой Кавказ не предлагать?! Слушай, это же можно подать в суд за дискриминацию! Нет, так не пишут. То есть про себя хозяин может что-то такое думать. И при встрече он тогда тебе откажет под каким-то предлогом. Но в объявлении — нет.
— А на какой срок вы с ним заключили контракт?
— Понимаешь, Анечка, мы ему сразу сказали: «Мы хотим жить долго, возможно, до конца своих дней».
— А он что?
— А он сказал: «Хорошо, тогда мы подпишем бессрочный контракт». Мы по этому контракту можем жить хоть до конца своих дней и платить фиксированную плату. Даже смена хозяина ни на что не влияет. У нас вот был такой случай: прежний хозяин дома продал все свои квартиры новому владельцу — ну, ты понимаешь, как бы вместе с жильцами. И нашу квартиру тоже продал. И вот этот новый владелец приходит к нам и заявляет: платите мне больше, вот новый контракт. Мы тогда пошли в жилищное управление, «вон-амт» называется, и там нам сказали: «Не подписывайте новый контракт — просто платите, как раньше, он не имеет права повышать плату». Мы спросили: «А может этот новый хозяин нас выселить?» Нам ответили: «Только если он собственнолично собирается жить в этой квартире. Но тогда он сначала обязан предупредить за три месяца, а потом подыскать вам новую квартиру с такой же платой и на тех же условиях, и чтобы она вам понравилась». Вот такие дела. Теперь у нас уже третий хозяин. Тот, второй, разорился — видно, никто из жильцов не захотел ему повышенную плату платить…
— И все десять лет вы платите за квартиру фиксированную плату?
— Да. Где-то около трехсот восьмидесяти евро в месяц у нас выходит. Плюс отопление… Анечка, знаешь, я вот что подумала: может, вам попробовать не квартиру, а дом снять? За городом, а? Свежий воздух, для ребенка полезно, зачем вам эта Москва?..
Мы и сами уже давно подумывали про дом. То есть не про дом, а про Дом — такой, чтобы «американ дрим», такой, чтобы ребенок качался во дворе на качелях, а кот гулял где хотел и оставался мужчиной. Такой, чтобы как на картинке…
И, кстати, картинки на сайте «Из рук в руки» выглядят весьма соблазнительно. Вот, например, чудный домик из красного кирпича, с лужайкой (Ленинградское ш., 20 км от МКАД, кирпичный 2-этажный коттедж 120 кв. м, в живописном тихом месте на краю лесного массива; все городские коммуникации, отопление, стеклопакеты, длительный срок). И цена не поражает воображение — сорок тысяч рублей в месяц, что твоя двухкомнатная в Кузьминках… К объявлению прилагается телефон некого Загородного Агентства Недвижимости. Звоню.
— Здравствуйте, меня заинтересовало ваше объявление насчет дома по Ленинградке, двадцать кэмэ от МКАД…
— Есть отличный домик на Новорязанке, 60 километров от МКАД! — бойко перебивает меня дама на том конце провода.
— Нет, — говорю. — Вы меня, наверное, не поняли: меня интересует дом на Ленинградке…
— Девушка, объясните нормально! Вас ленинградское направление интересует?
— Меня интересует тот самый дом, насчет которого ваше агентство поместило объявление на сайте «Из рук в руки». В объявлении сказано, что этот дом расположен на Ленинградском…
— О господи! — устало выдыхает дама. — Ну откуда мне знать: этот дом, тот дом, расположен, не расположен? Вы же знаете, как это делается! Я вам русским языком говорю, что у нас есть. Есть отличный домик на Новорязанке, есть деревянный коттедж на Калужском, городские удобства во дворе…
Ее искренность подкупает. В отличие от большинства своих коллег, она даже не пытается сделать вид, что тот дом, на Ленинградке, существует, но в силу несчастливого стечения обстоятельств только что «ушел». «Вы же знаете, как это делается!» Да, я знаю, как это делается. Нам бы его завалить (то есть в данном случае заставить снять трубку и позвонить) — а там затопчем (то есть в данном случае сосватаем все деревянные коттеджи во всех уголках земли).
— А вообще, давайте вы просто скажете мне свои пожелания, и я подберу для вас варианты.
— Хорошо, — сдаюсь я. — Нам нужен кирпичный дом со всеми городскими удобствами, не далее тридцати километров от МКАД…
— Цена?
— В пределах сорока…
— Ну девушка!
— В пределах пятидесяти тысяч в месяц, — говорю я, холодея.
— Даже не знаю, что я смогу вам подобрать в такой низкой ценовой категории. Хотя бы до семидесяти подняться сможете?
— Надеюсь, когда-нибудь в будущем мы поднимемся и выше. А пока — увы.
— Хорошо, я все равно вами займусь. Только учтите: я работаю очень тщательно и профессионально, не то что некоторые. Я перелопачиваю массу информации. Я совершаю тысячи звонков. Ко всем вариантам я прилагаю фотографии. Я подбираю долго, несколько дней — зато именно то, что соответствует вашим запросам. Потом вы сами едете и смотрите. Вот так я работаю. Вас это устроит?
— Да.
— Тогда договорились. Комиссия — сто процентов. Меня зовут Вероника. Я вышлю вам всю информацию по домам в течение трех-четырех дней.
— Ты что, с ума сошла?! — потрясенно комментирует мои достижения в области аренды жилья многоопытная подруга (у нее трое детей, две кошки и муж, и они все вместе кочуют по съемным хатам последние лет шесть). — Не надо звонить в агентства! Они тебя нае…т, да еще и комиссию за это возьмут! Надо пользоваться сайтом cian точка ру. Это, собственно, их агентская база. Там ты сможешь сама посмотреть все предложения, а потом позвонить непосредственно агенту.
— Ты имеешь в виду — хозяину?
— Нет, я имею в виду агенту хозяина. Потому что когда ты звонишь в риэлторскую фирму, ты попадаешь как бы к своему агенту, агенту арендатора. А есть еще агенты арендодателя. И если ты звонишь непосредственно им, комиссия будет гораздо меньше.
Сайт cian.ru — действительно полезная штука. Это такая таблица с массой вариантов. В левых колоночках — расположение и метраж. Посередине — цена, телефон агента хозяина и некий загадочный «% Кл. и %Аг.». В правой колонке — дополнительная информация: как правило, довольно подробное, хоть и несколько сумбурное описание достоинств жилища. Иногда, впрочем, попадаются и довольно лаконичные комментарии, например: «Ваши 70», «интеллигентная хозяйка за стенкой милая старушка», «Жаворонки видели звоните» или «сама хоз хочет 65 но увидит деньги передумает».
Звоню.
— Кто ваш клиент? — строго спрашивает хриплый женский голос на том конце провода.
— Мой клиент… Он… то есть они… это семья славян… журналистов… ребенок четырех лет…
— Так, ясно, покажу. Когда они хотят смотреть?
— Они хотят, — я чувствую, что сейчас как никогда близка к шизофрении. — Они хотят срочно.
— Могу показать завтра, ключи у меня.
— А… простите… вы не могли бы мне пояснить такую вещь: там у вас написано: Кл. 100%, Аг.50%…
— А вы, собственно, кто? — напрягается хриплый голос.
— Я? Я агент.
— Что за фирма?
— А я не из фирмы, — говорю с гордостью. — Я частный маклер. Это, можно сказать, мой первый вариант. То есть до этого у меня была пара клиентов, но цианом я не пользовалась…
— Все ясно, — говорит хриплый голос мрачно. — Заработать решила, да?
— Ну, все мы, в сущности…
— «В сущности», — ехидно передразнивает голос. — Не понимаешь ничего — не лезь.
— Так что, мои клиенты вас больше не интересуют?
— Интересуют, — сдается голос после некоторого раздумья.
— Так что там с процентами?
— А чего не понятно-то? Если я сама нахожу клиента, он мне платит комиссию сто процентов. А если агент — то есть в данном случае вы, — приводите мне клиента, мы с вами делим нашу добычу пополам. Все очень просто…
Все действительно проще некуда. Между мной (клиентом) и хозяином (который зачастую еще и платит «своему» агенту за помощь в подборе жильцов) осуществляет свою жизнедеятельность пара паразитов, из которых один занимается размещением объявлений, а второй — чтением.
В этот же вечер агент Вероника из Загородного Агентства Недвижимости высылает мне по имейлу результаты своих поисков. С фотографиями. Все четыре варианта, добытые ею за четыре дня потом, кровью и непосильным риэлторским трудом, я уже видела сама на сайте cian.ru. С теми же фотографиями. Надо отдать должное Веронике — она все же совершила некоторые усилия: скопировала описания и фото домов с сайта cian.ru в обычный вордовский файл, изъяла из текстов телефоны хозяйских агентов — и прислала файл мне. За эту работу она хочет получить от меня сто процентов месячной платы, то есть в нашем случае сорок-пятьдесят тысяч рублей. Из них половину она отдаст какой-нибудь хриплой женщине, разместившей понравившееся мне объявление на сайте…
Конечно, мы отказались от услуг Вероники.
Конечно, мы перешли на более удобную систему поиска через циан. И дальше было много чего. Был коттедж за тридцать пять тысяч, представляющий собой покосившуюся кибитку в центре бескрайней среднерусской пустыни. Была милая и теплая избушка, крайняя в деревне — летом при определенном водительском мастерстве к ней можно проехать по колдобинам даже и не на джипе; зимой, по словам хозяина, никаких проблем тоже нет: вызываете из соседней деревни трактор, он делает вам удобные борозды — и вперед, везите ребенка в детский сад, а сами — в редакцию… Был настоящий, всамделишный коттедж, плата — сорок тысяч в месяц, но на лето придется съезжать, потому что летом его же будут сдавать за девяносто… Был еще замечательный домик с баней, райским садом, качелями и песочницей (пятьдесят тысяч в месяц), а рядом с домиком — на том же участке — располагался дворец в марокканском стиле, в котором проживал хозяин с семейством; хозяин был к нам добр и внимателен, он даже обещал разрешить нашей дочери пользоваться качелями, когда его трое отпрысков будут спать или, например, кушать фуа-гра… Была сумасшедшая риэлторша Эльза (или Эльвира?), которая рыдала на заднем сидении нашего автомобиля, потому что мы хотели после осмотра очередной развалюхи немного погулять у живописного озера, а она торопилась в Москву на встречу с клиентом, но на электричке ехать никак не могла. «Не могу-у-у!» — подвывала Эльвира (или Эльза?). — «Просто я не могу-у-у! Это ниже достоинства, как вы не понимаете, это ниже достоинства! Я должна приехать в Москву на маши-и-не-е!»
Еще были агенты, которые массово ломали руки и ноги и потому не приезжали на встречи. Еще были хозяева, которых непосредственно перед показом жилья затопило по самое не могу. Были «милые старушки за стенками», матери или тещи владельцев, которые не собирались никак нас стеснять. Были ненавистники черных котов. Были ненавистники четырехлетних детей.
Был сплошной Человеческий Фактор.
У этой истории пока нет конца. Мы отказались от идеи снять дом и снова ищем квартиру. Наши добрые, но все же не святые хозяева алчут ремонта. Они пока еще терпят, но терпение их не безбрежно. Оно имеет свои границы: две недели, максимум три. Чтобы не злить наших добрых хозяев, я подписываю этот текст псевдонимом.
Семья славян снимет квартиру. Тел. 8 906 737 71 67
