Новогодний подарок нам всем

В России, как и во всякой другой стране, есть свои традиции или, скажем, обычаи. Не принято поносить покойного до сороковин – как это сделали в начале уходящего года два известных человека вослед Егору Гайдару. Не положено в канун Нового года причинять горе детям и старым людям.

Достаточно было посмотреть на красивое страдальческое лицо матери Ходорковского, а также наглядно представить себе, что у двух его четырехлетних сыновей отобрали отца, они растут без него уже восемь лет и теперь в качестве новогоднего подарка приговорены к тому, чтобы жить так еще семь лет – до взрослого состояния, как даже самому далекому от процесса и судьбы осужденных человеку стало, мне кажется, ясно, что тут что-то не то.

Кто-то очень мстительный (и трусливый) все это продумал.

(Как десять лет назад нам к Новому 2001-му году был подарен сталинский гимн – чтоб чувствовали, падлы!).

…Это делалось у нас в давние годы ХХ века – забирали на Лубянку, на пытки и смерть от праздничного стола, от одра больных родителей и так далее. Возвращение в нашу жизнь сознательной жестокости, садизма как нормы обращения государства с гражданами очень опасно - чревато оживанием ушедших призраков.

О том, что приговор произнесен всей России, - уже все сказано. Он предназначен для запугивания и, если мы смиримся с ним, - сыграет эту свою роль. Но отвратительно, согласитесь, снова жить в стране, где в глазах мужчин вместо спокойной уверенности – страх. Полностью согласна с писателем Акуниным: сколько они просидят - зависит от нас. От всех, кто числит себя среди граждан России, требуется сейчас решимость, твердость и НЕУСТАННОСТЬ действий. Мы ни в коем случае не должны смириться с неправосудным приговором.

Я была на процессе пять раз. Внимательно слушала обвинителей, слушала показания Грефа. Прежде семь лет еженедельно обсуждала приговоры на Комиссии по вопросам помилования (была такая! Даже помилование было! Снижали сроки наказания 6 - 12 тысячам исправившихся в год). И я заявляю, что никаким мотивированным обвинением прокуроры не располагали – только мутная злоба невежественных людей, то и дело видящих свое невежество, и заказ. Так же, как я уверена – вынести такой приговор все прекрасно понимавший судья мог ТОЛЬКО под страхом прямой угрозы жизни близких. Именно близких – я всегда верила и продолжаю верить, что своей жизнью мужчины в каких-то случаях рисковать готовы.

Не хотела бы, чтоб в сегодняшней ситуации была забыта или отвергнута большая заслуга президента - перенесение процесса в Москву. При его предшественнике об этом не могло быть и речи – задушили бы подушкой в Чите. Среди прочего этот президентский шаг стал (не берусь судить, насколько осознанно) проверкой нас всех – сумеем ли сделаться обществом хотя бы относительно этого на год растянувшегося события. Думаю, мы сумели. Не преминем отметить - вход для всех постоянно был свободным, журналистов, бравших у нас на выходе интервью, не хватали, не отнимали камеры, не били дубинкой по голове.

В сегодняшнем нашем настроении не забудем и того, что в вынесении неправосудного приговора именно президент пока никаким образом не участвовал. Его слово и действия – еще впереди. Когда он, юрист, надеюсь, вспомнит, что Конституция наша – закон прямого действия, и там ни слова не сказано о том, что для помилования осужденный должен признать свою вину. Мало того – нигде не сказано, что о помиловании должен просить он лично. В практике Комиссии по вопросам помилования с этой просьбой обращались к президенту России вместо осужденного мать, жена, дети…

Кончается старый год, но не дело Ходорковского-Лебедева. Наша борьба за правосудие в России только начинается. Очень прошу всех вменяемых сограждан отнестись к этому без легкомыслия и привычного скепсиса.